В начале мы видим Гуру Нанака, он не один, с ним всегда верный спутник Бхаи Бала. Они не в Пенджабе, а уже далеко, на жарком побережье Катхиавара. Вместо проповедей под деревьями — шум порта, крики торговцев, запах смолы и солёной воды. Нанак и Бала договариваются с капитаном грузового судна, капитана зовут Калиан. Нанак говорит просто: «Нам нужно в Мекку». Капитан, человек дела, хмурится: «А
В Мумбаи Адитья, бывший наёмник, пытается жить тихо, ремонтируя электронику в маленькой мастерской. Его день — это паяльник, запах олова и старые телевизоры, которые носят соседи. Иногда он звонит дочери в Дели, говорит коротко: «Учусь спать по ночам». Его находит Каран, старый товарищ, с испачканной грязью сумкой. «Они нашли Раджу. Вывезли на склад в порт», — говорит он, и Адитья молча доставает
Пьер достает из ящика стола потрепанный дневник своего деда, полярного исследователя. В нем — координаты и карандашный набросок странного сооружения, похожего на башню, с пометкой «Гренландия, не на картах». Его напарница, климатолог Эльза, скептически щурится, разглядывая снимки со спутника: «Лед двигается, Пьер. Если что-то и было, сейчас это под двумястами метрами льда». Но он настаивает. Они
Франц Фанон, в белом халате, обходит палаты психиатрического отделения больницы в Блида. Он слушает капитана Лепина, который часами отдает честь несуществующему знамени, и наблюдает за молчаливым арабским мальчиком. Его собственный стол завален рукописями, чернильные пятна на пальцах. Он говорит коллеге-медсестре: «Они не безумны. Они отражают насилие, которое царит за стенами этой больницы».
Лео, шестнадцать лет, живет в сером спальном районе Штутгарта. Его старшая сестра Катя три года назад просто не вернулась из школы, оставив в ящике стола блокнот с набросками граффити. Отец ушел в работу, мать — в тихую депрессию. Лео находит в гараже ее старый планшет, разбивает пароль и обнаруживает папку «Абитур 2022» — сканы экзаменационных билетов. Он не планирует ничего, просто носит
Костя, пятнадцать лет, живет с матерью Ириной в панельной пятиэтажке на окраине города. Однажды вечером, во время ссоры из-за разбросанных кроссовок, его ладонь случайно легла на пластиковый подоконник, и он оставил на нем расплавленный отпечаток пальцев. Ирина, увидев это, не кричит, а медленно опускается на стул, ее лицо белеет. «Ты… как я», — только и говорит она, глядя на черную полосу на
Кристи, молодая женщина с темными волосами, всегда собранными в небрежный пучок, работает в небольшом архиве городской библиотеки, где пахнет старыми газетами и пылью. Ее мать, Марта, лежит в своей затемненной спальне, уставившись в потолок; она почти не встает с постели после смерти мужа. Каждый вечер Кристи ставит перед ней тарелку с остывающим ужином. «Ты хотя бы попробуй, мам», — говорит она,
Кейт уже третий день пыталась распаковать коробки с новогодними украшениями, когда в дверь её чикагской квартиры постучал Алекс. «Твоя мать дала мне адрес», — сказал он, снимая шапку, с которой падал снег. Они не виделись два года, с тех пор как расстались из-за его работы в Сиэтле. Теперь он стоял на пороге с чемоданом, потому что рейс отменили из-за метели, а ближайший свободный номер в городе
Пьер разгружает ящики с вином в подвале своего маленького магазинчика в Авиньоне. Он находит в одном из них, под бутылками, потрёпанный конверт. Внутри — ключ и чёрно-белая фотография молодой женщины, на обороте которой корявым почерком выведено: «Они не простят. Жди в условленном месте». Вечером, за ужином, он показывает находку своей сестре, Эloиз. Она вертит в руках ключ, говорит: «Папин
В Мадриде 50-летний Мигель, архивариус, разбирает коробки с бумагами из заброшенного дома в Брунете. Его пальцы в пыли натыкаются на потрескавшийся медальон и пачку писем, перевязанных бечевкой. В одном из конвертов, помимо пожелтевшего листа, он находит маленькую фотографию: молодой солдат с забинтованной головой смотрит куда-то в сторону. «Хавьер Рохас… а вот и его сестра, Исабель. Адрес на
Якоб, водитель рыбного фургона, разгружал ящики с сельдью на заднем дворе копенгагенского ресторана. В кармане его засаленных рабочих штанов вибрировал не его телефон, а старый, с треснувшим экраном, который он нашел вчера в кабине. Загорелось уведомление: «Манго ждет у старого дока. 21:00. Не подведи». Он вытер руки о брюки, потянулся к своей бутылке с кофе, потом все же взял чужой телефон и
Кларк каждый день патрулирует у бетонной стены, зачищает от ледяной наледи швы с датчиками. Его жена Лиза оставляет на табуретке термос с кофе, всегда слишком сладким. В их квартире пахнет жареным картофелем и металлом из вентиляции. Командир Роллинс на планерке бубнит одно и то же: «Любая аномалия – доклад мгновенно. Никаких самодеятельностей». Кларк кивает, поправляет кобуру на поясе,
