Лекси, 27-летняя официантка из депрессивного района Нэшвилла, случайно оставляет блокнот с текстами в баре «Грейхаунд», где по вечерам подрабатывает. Итан, гитарист местной группы «The Hollows», находит записи между пустых пивных стаканов и потрескавшихся виниловых пластинок. *«Этот куплет про ржавые качели на заднем дворе… он жжет»,* — говорит он Лекси на следующий день, втиснувшись в крошечную
Детектив Карла Веннер в дождевике с оторванным карманом копается в архивах полицейского участка Рокпорта — прибрежного городка, где каждый второй знает, как вязать сети. Её прерывает звонок от Джека Торрена, рыбака с запахом селёдки от рук: «Опять этот скрип у причала… Как в ту ночь с Лизой». Лиза Морриган, дочь владельца консервной фабрики, исчезла три месяца назад после танцев в баре «Якорь»,
В тирольской деревне у озера Шварцзее местный участковый Лукас Райнер находит тело Эммы Хофер — официантки из бара *Эдельвейс*. Следы на шее и грязь под ногтями не похожи на несчастный случай. Лукас, заедая стресс апфельштруделем в кафе *Almstube*, допрашивает брата Эммы, Маркуса, который твердит: *«Она вечно лазила по скалам одна, я её предупреждал»*. В это время из Вены приезжает София Бреннер,
Марко, 19 лет, мыл чашки в кафе на улице Трибунали. В кармане вечно звенели монеты от чаевых, которых едва хватало на сигареты *Мальборо*. Заведение стояло в двух шагах от рынка Пиньясекка — по утрам в воздухе висел запах перезрелых лимонов и жареных артишоков. В подсобке, среди ящиков с консервами, он нашел ржавый медальон с выцарапанным *"C.C.L.XII"*. «Чего тут баксы не платят за
Миа, 16 лет, копается в гараже отца Джеймса, пахнущем машинным маслом и старыми покрышками. Она находит коробку с плёнками матери, умершей два года назад. В школе, за обедом из пересохшего сэндвича, её подруга Элли тыкает вилкой в салат: *«Слушай, а если проявить эти негативы? Там же может быть всё что угодно»*. Вместо уроков они бегут в заброшенный фотосалон на Бейкер-стрит, где
Табо Мокгоси, 19 лет, моет машины на заправке в Соуэто. По ночам сливает бензин из цистерн — заворачивает ржавый кран тряпкой, чтобы не стучало. Его сестра Нома, 22 года, втирает крем *Ambi* в щёки перед зеркалом с отколотым углом: «Скажешь Сфизо, что я не брала его наушники?» В углу комнаты — груда немытой формы из кафе *Golden Cup*, где она разливает ройбос туристам. Мать, Глория, прячет
В старом кирпичном театре на окраине Чикаго Просперо Ленц, бывший режиссёр-неудачник с долгами за электричество, пытается поставить абсурдную версию «Гамлета». Его дочь Мира, 19 лет, красит декорации из картона, ворча: «Пап, крысы опять прогрызли костюмы. Может, купим хоть пару лампочек вместо этих свечей?» Ариэль, студент-технарь с фиолетовыми дредами, чинит проектор, уронив отвёртку в ведро с
Лена Шоу, 17 лет, возвращается в прибрежный городок Бриджпорт после пяти лет жизни с тётей в Чикаго. Её отец, Джек, бывший рыбак, теперь моет посуду в закусочной *The Salty Anchor* — в углу кухни до сих пор висит потёртый дождевик с его старым позывным *«Морской волк»*. Первое, что Лена находит в своей заброшенной комнате: коробку с детскими рисунками, где под слоем пыли лежит письмо от матери,
Джейкоб, 16 лет, живет в пригородном квартале Мидленда, где каждое утро завтракает хлопьями с арахисовым маслом. В гараже за старыми коробками с рождественскими гирляндами он находит потрепанный свиток с картой, ведущей к магазину *"Восточный ветер"*. Владелец, мистер Танака, скептически фыркает: *"Опять школьник. Ладно, покажи руки"* — и вручает ему ржавый кунай, который
Авик, хирург с мешками под глазами от ночных дежурств, обнаруживает у рыночного торговца крабами странную сыпь. «Это не аллергия, — бормочет он, разглядывая фото в телефоне, — похоже на вирус из учебника». Через два дня в переполненном госпитале «Аполло» на Парк-стрит медсестра Парвати в застиранном халате сталкивает тележку с кислородными баллонами мимо очереди родственников: «Если не пустите
Ли Вэй в пятничный вечер копался в моторе старого мопеда, когда к мастерской подошла Сяо Мин в белых кроссовках, уже запылившихся по дороге от автобусной остановки. «Слушай, у тебя ключ на 10 найдется?» — спросила она, держа в руке сломанный фонарик. Он протянул инструмент, не отрываясь от проводов: «Тысяча юаней, если сломаешь». Она фыркнула, села на ящик из-под апельсинов, стала крутить гайку.
Лекс, парень с синими прядями в чёрной кожаной куртке, копался в моторе старого «харлея» в гараже на окраине Санта-Крус. Его напарник, Тоширо, в заляпанном маслом комбинезоне, бросил гаечный ключ на верстак: «Опять клиент орёт, что стучит под капотом. Ты хоть прокладки поменял?» Лекс хмыкнул, доставая из кармана смятый чек из автомагазина — на нём краснела печать «Возврату не подлежит». По