Лора Мерсер, стройная брюнетка в кожаном жакете, каждое утро покупала черный кофе в закусочной на углу 5-й авеню. За столиком у окна она листала газету с объявлениями, подчеркивая красным маркером адреса: *"Кленовая, 17… Там точно был тот грузовик"*. Ее напарник, Джимми с вечно небритой щетиной, ворчал, разбирая кучу старых фотографий: *"Опять эти снимки с помойки за кафелем? Ты
В промзоне Берлина, между дымящими трубами завода *KrugerStahl*, механик Карл Беккер в засаленной куртке ковырял ключом в двигателе старого погрузчика. В кармане комбинезона зажужжал телефон — сообщение от начальника цеха: *«Завтра собрание. Закрытие. Приходи»*. Вечером в баре *Zum roten Bolzen*, за стойкой с липким от пива деревом, Карл спросил официантку Эрику: «Ты слышала, что Шульце из
Олександр, или Сашко, как его зовут друзья, возвращается в родной провинциальный городок под Киевом после смерти бабушки. В старом доме с облупленными обоями он находит ее дневник с пометкой *"1986"* и потрепанную фотографию молодого мужчины в военной форме. «Ты опять копайся в старье?» — спрашивает соседка Марьяна, заглядывая в окно с миской вареников. Сашко игнорирует, пока не
Эда, в потёртой куртке с оторванной пуговицей, разливала чай в стаканы с неровными краями. За стойкой кафе "Мерве" на улице Чукурджама висел плакат о скидках на симиты. Эмир, в рубашке, которая пахла стиральным порошком с ароматом лимона, заказал эспрессо и спросил: «Почему ты три дня не открываешь мои сообщения?» Она протёрла ложкой пятно от кофе на столешнице: «Твой отец платит за мою
Оля, в чёрном пальто с оторванной пуговицей, врезается в Сашу на станции «Левобережная», рассыпая по полу папки с эскизами. «Ты всегда так врываешься в людей, как в автобус в час пик?» — хрипло смеётся он, подбирая карандаш с надкусанным ластиком. Через два дня она застаёт его за столиком в «Цимесе» на Подоле — жуёт сирники, читает потрёпанный Муркока. «Кофе с кардамоном? — протягивает кружку. —
Лукас, 27 лет, курьер из Валенсии, находит в кармане куртки смятый листок с красной цифрой «8» после доставки посылки в старый квартал Баррио-дель-Кармен. В тот же вечер по теленовостям показывают тело мужчины в плаще, выловленное из канала в парке Турия — на ладони жертвы татуировка «7». Кармен, студентка-медик, которую Лукас случайно задел велосипедом у рынка Меркадо-Сентраль, шепчет: *«У меня
Антон, пятнадцатилетний парень в выцветшей чёрной куртке, живет с матерью-медсестрой в доме у железнодорожного вокзала. Отец погиб два года назад, туша пожар на лесопилке — об этом напоминает запах гари, въевшийся в старые фотографии на комоде. По вечерам Антон пробирается через дыру в заборе к Лене, соседке с рыжими волосами, которая коллекционирует засушенные лютики в тетради с обложкой от
Маргарет Хартли, 42 года, бухгалтер в лондонской фирме по продаже текстиля, каждое утро заваривает чай «Эрл Грей» в треснувшей керамической кружке с надписью *"Keep Calm and Carry On"*. Её соседка Джиллиан, 45, безработная актриса, стучит в дверь в 7:15, чтобы одолжить сахар. «Опять тот кошмар с аудицией?» — спрашивает Маргарет, наблюдая, как Джиллиан роняет ложку в раковину. В метро
Лондон, 2006. Ребекка Кларк, 27 лет, новенькая горничная в пятизвездочном отеле у Смитфилдского рынка, протирает позолоченные ручки лифта тряпкой с запахом хлора. В подсобке шеф портье Маркус, бывший военный с шрамом на скуле, шипит: «Клиент в номере 512 жалуется на пятно на салфетке. Исправь до завтрака, или я тебя сам вышвырну через служебный вход». На кухне повар-француз Луи, с татуировкой
Такуми, худощавый иллюстратор с синими прядями в волосах, копался в стопке эскизов у окна кафе в Сибуе. На столе — чашка остывшего латте с отпечатком губной помады и блокнот, где поверх набросков двух мужчин в порванных рубашках корявыми буквами было выведено: *«Почему они не понимают? Это же просто истории…»*. За соседним столиком Рен, в очках с толстой оправой и клетчатой рубашке, закатывал
Лукас, археолог с потрескавшимися от солнца руками, копался в земле у подножия пирамиды в Теотиуакане, когда лопата наткнулась на резной обсидиановый диск. Рядом валялась пустая бутылка от "Сидраль Мундет", присыпанная пеплом от костра. "¿Qué diablos es esto?" — пробормотал он, вытирая пот платком в клетку. На рынке Мехико, меж лотков с чапулинами и горшками с моле, к нему
Эмир ковыряет ржавый гвоздь в деревянном причале, пока отец развешивает сети, пропитанные запахом рыбы и соли. «Завтра к полудню ветер сменится — надо успеть до шторма», — бросает мужчина, вытирая пот полосатой тряпкой. В двух улицах от бухты Лейла срезает ножом смоляные наплывы на стволе старого инжира, её пальцы липнут от белого сока. «Бабушка говорила, если корни оголились, дерево плачет», —
