Доктор Эвелин Морроу, археолог с облупившейся краской на рюкзаке, нашла в архиве Бостонского университета потёртую карту с пометкой «63° з.д.». Следуя за координатами, она уговорила гида Рауля Мендосу провести её к заброшенной шахте в перуанских Андах. В рюкзаке — фонарик с севшими батарейками, блокнот в клеёнчатой обложке и бутылка теплой газировки. «Тут даже кондор не долетает», — хрипит Рауль,
Минхо, в потёртой кепке и с рюкзаком, забитым конспектами, перебегает улицу возле станции Хондэ. Соён толкает его локтем: *«Опять не спал? От тебя пахнет энергетиками»*. Он морщится, поправляет очки, пока они пробираются через толпу к крошечному кафе «Белый кролик», где Джису уже разливает имбирный чай в треснутые кружки. За соседним столиком студенты спорят о профсоюзных митингах, а хозяйка,
Изабель де Монкада, в красном платье от Balenciaga, разбивает бокал *кавы* о мраморный пол особняка в Саламанке. Её брат, Луис, прячет зажигалку с гербом семьи в карман джинсов Levi’s, пока их дядя, Фелипе «Эль-Грифо», считает пачки *евро* в сейфе с гравировкой «1975». На кухне горничная Марибель режет *хamon iberico*, шепча молитву — вчера видела, как Луис выбросил окровавленную рубашку в
Томас Грейвс, агент с потрёпанным кожаным портфелем, ждал Эдит Морган у входа в кафе «De Zon» на Хаарлеммерстрат. Дождь стучал по зонтикам прохожих, мешая рассмотреть мужчину в сером пальто, который трижды прошелся мимо витрины булочной. «Синдикат знает о встрече. Нам нужно сменить точку», — прошептала Эдит, поправляя шляпку с вуалью, пока они сворачивали в переулок к конспиративной квартире над
Кирилл, бывший биохимик, натыкается в подвале заброшенного НИИ под Владивостоком на коробку с пометкой *«Проект 12-84»*. Внутри — пробирки с мутной жидкостью и дневник на японском. Он звонит Анне, переводчице из местного университета: «Тут формулы какие-то… как будто про синтез клеток через радиацию». Анна, разглядывая записи при свете настольной лампы в своей однокомнатной квартире, замечает
Мария, студентка факультета лингвистики, каждое утро ловит автобус №11 от своей хрущевки в Новом Загребе до центра. В кафе *Kava i Štrah*, где бармен Лука, сын местного рыбака с острова Шипан, вечно протирает стаканы с пятнами от ракии, она подслушивает обрывки фраз на сербском, албанском и итальянском. «Три ящика к пятнице, или Босния останется без зубов», — бормочет Лука в телефон, пока
Антуан Лаваль, бывший учитель литературы, каждое утро заказывает эспрессо в кафе *Le Cerf Noir*, прежде чем отправиться в офис гестапо на улице Лористон. Его соседка Элен, швея с фабрики на Монмартре, случайно роняет сумку с листовками Сопротивления у его ног. «Ты вообще спишь по ночам?» — бросает она, подбирая бумаги. Антуан молча поправляет очки, замечая на её ладони след от нитки — тонкий
Анна Петровна, инженер-сметчик из ленинградской коммуналки, три дня не может найти мужа. Алексея не было после смены на заводе «Красный металлист» — она обзванивает морги, заходит в отделение милиции на Невском, 42, где капитан Борисов в засаленной форме советует «подождать пару дней». В квартире с обоями в мелкий цветочек соседка Нина Семёновна шепчет: «Может, к другой сбежал? У нас вчера водку
Лера, в синем платье с отложным воротничком, спешит к школе №14 — сегодня вручают грамоты за конкурс ботаников. В руках мокрый от дождя букет фиалок, собранных утром возле теплотрассы. На перекрестке возле гастронома «Рассвет» стайка голубей взлетает под колеса троллейбуса — девочка спотыкается о треснутый асфальт, цветы падают в лужу. «Черт, опоздаю на линейку...» — шепчет она, вытирая ладони о
Хан Со Ын, девятнадцатилетняя травница из горной деревни Чхонсон, каждое утро собирала коренья у ручья Пэкчжо. В старом сундуке с резьбой дракона она нашла потрескавшийся дневник предка-шамана, где между рецептами от лихорадки засохли лепестки пиона. "Этот почерк… будто я сама писала", — пробормотала она, перебирая страницы. В Сеуле, в крохватной квартире возле станции Хондэ,
В кадрах мелькают пожелтевшие протоколы собраний НСДАП 1923 года — Генрих Гиммлер, тогда ещё агроном, строчит заметки о «расовой гигиене» между деловыми записями о поставках куриных яиц. В Мюнхене, в пивной «Хофбройхаус», толпа ремесленников в засаленных фартуках скандирует: *«Где наша зарплата, евреи?»* — молодой Геббельс, поправляя очки, шепчет Гитлеру: *«Их гнев — наш козырь»*. Камера
Лиор, бывший сапер, чинил моторы в тесном гараже возле центрального автовокзала Тель-Авива. Его клиентка Яэль, студентка из Хайфы, притащила старый «Субарu» с перегоревшей проводкой. «Ты точно не перепутал предохранители?» — спросил он, вытирая руки об промасленную тряпку. Она в ответ сунула ему в лицо телефон: «Смотри, тут в чате пишут, что твой сосед Шимон вчера снова рылся в мусорных баках
