Сны о России (1992)

В порту Петропавловска-Камчатского, 1806 год. Иван Громов, русский зверобой с шрамом через левую бровь, находит на берегу полузамерзшего японца — Хирото Уэда, спасшегося после крушения джонки. Тащит его в свою избу, топит печь ворванью, сушит промокшее кимоно. «Ты… живой?» — хрипит Иван, разминая мужчине онемевшие пальцы. Хирото, не понимая, кивает, выпивает водку с перцем, кашляет. Вечерами учат друг друга словам: Иван тычет в селедку — «рыба», Хирото рисует на бересте иероглиф «море». Через неделю японец помогает чинить сети, ворчит на узлы — «ваши узлы… как медвежьи лапы».

К весне Хирото ведет Ивана к японским ловцам на Хоккайдо. В деревне Фурано старик в хаори тыкает в русского бамбуковой палкой: «Тоётоми-сама запретил варварам тут селедку ловить!». Иван выкладывает на циновку ножи из кости нарвала — менять на рис и сакэ. Хирото переводит, пряча смешок: «Говорит, ты пахнешь тюленем». К августу Иван учится есть палочками, но разбивает пиалу с мисо. «Дерево дороже твоей избы», — ворчит хозяйка Акико, собирая черепки. Когда приходят слухи о закрытии границ, Хирото режет свой паспорт мечом — «Теперь я… как лосось. Только вперед».