Артур Локк, ветеран почтовой службы, каждый день в 17:30 забирал из ячейки на вокзале Гранд-Сентрал сверток, завернутый в вощеную бумагу. Не передавал, а просто забирал. Его ритуал нарушил мужчина в дорогом пальто, который сел рядом на скамейку и сказал: «Его нашли. Они идут за тобой». После этих слов незнакомца сбил грузовик. В кармане пальто Артур нашел ключ от камеры хранения и фотографию себя
Колин, бывший спасатель, теперь работает на пароме, курсирующем между Дувром и Кале. Он неделями не спит нормально, его преследуют обрывки воспоминаний: холодная вода, темнота, чей-то крик, который он не успел услышать. Всё начинается с мелочи: в тумане он замечает с палубы одинокий огонёк в море, там, где никаких судов быть не должно. В порту за кружкой остывшего чая он слышит от старого рыбака
Клэр приехала в полузаброшенный канадский поселок, где выросла, потому что старый дом отца нужно было готовить к продаже. Она нашла его дневник с пометками о старом руднике и ключ от заброшенного склада у причала. Ее брат, Майкл, все пытался говорить о разделе имущества, но Клэр отмалчивалась, перебирая старые фотографии в спальне с отслоившимися обоями. В гараже, пахнущем бензином и ржавчиной,
Джейк, бывший военный, приехал в Бангкок по контракту — обучать персонал частной службы безопасности. Его обычный день: проверка камер в торговом центре, разбор отчетов, вечернее пиво на балконе съемной квартиры. Все изменила встреча в лифте с Анной, русской пианисткой, которая случайно задела его плечо, роняя папку с нотами. «Простите, я не…», — начала она, но он лишь молча поднял бумаги. С
Курсант Илья Гордеев, засунув в карман кителя недоеденную шоколадку, первым заметил аномалию на радаре. Неподалеку от бухты Янтарной, где они отрабатывали швартовку, цифровая карта морского дна мигнула красным. «Ложка, — пробормотал он, — тут глубина скачет, как сумасшедшая». Старший мичман Семенов, пахнущий махоркой и солью, наклонился к экрану, смял в ладони пустой бумажный стаканчик. «Это не
Мария, ее руки в краске и цементе, восстанавливала фрески в полуразрушенной церкви в Сан-Мигель-де-Альенде. Эстебан, его форма всегда в пыли, был сапером, работавшим на расчистке старого поля боя в пустыне Сонора. Они встретились, когда его часть отправили в их город на временный покой. Он приходил к ней каждый день, молча наблюдал, как она работает. Однажды он сказал, глядя на ее кисти: «Ты
Мартин, архитектор из Лондона, и его жена Сара с двумя детьми переезжают в старый дом в графстве Кент, купленный за бесценок из-за сырости в стенах и постоянного сквозняка. Первую неделю Мартин самостоятельно срубает старые обои в гостиной, под которыми находит серию детских карандашных рисунков: повторяющийся узор из переплетенных черных колец. «Пап, тут пахнет мокрыми собаками», — говорит его
Марк, архитектор из Чикаго, обнаруживает, что его жена Анна и шестилетняя дочь Лия не помнят его. Вместо него в их квартире с видом на парк Линкольн-парк живет другой мужчина, которого они называют мужем и отцом. Все личные вещи Марка — зубная щетка, фотография в рамке на прикроватной тумбочке, его запах одеколона — исчезли. Он стучит в дверь, а Анна смотрит на него с холодным недоумением и
Клэр, двадцать три года, работает в круглосуточной закусочной где-то на окраине Сиэтла. Ее смена заканчивается в шесть утра, и она обычно идет пешком до своей студии в рассветных сумерках, слушая шум шин по мокрому асфальту. Однажды вечером в забегаловку вваливается Итан, ее бывший парень, с потертым рюкзаком и просьбой одолжить денег на бензин. «Моя машина у мотеля «Паломник», через дорогу», —
Ключевой предмет — потрёпанный чёрный блокнот, который главный герой, Ли Вэйн, находит на антресоли, разбирая коробки со старыми вещами перед переездом. Он открывает его и видит столбцы: даты, женские имена — Чжан Юэ, Сяо Мэй, Ань — и краткие, колкие причины разрыва. «Из-за её кота, который всё время драл диван». «Она сказала, что я слишком громко ем суп». Это был его личный «список», который он
Мэг и Бен допоздна расставляли в гостиной свечи, раскладывали полотенца и сверялись с длинным чек-листом акушерки. На полу, застеленном старой простыней, лежал надувной бассейн для родов, пахло лавандовым маслом и сладкими лепешками, которые Мэг пекла между схватками. «Термометр ты положил? И телефон для Сары на видное место?» — переспросила она, опираясь о косяк двери. Бен, с мотком скотча в
Клава, закройщица с фабрики в Сан-Паулу, в сердцах швырнула в мусорное ведро обрывок дешевого трикотажа. «Еще одна партия этих уродливых свитеров, — проворчала она, — Марселу хочет, чтобы город одевался в мешки». Ее босс, Марселу, владелец дышащего на ладан ателье, только разводил руками: «Клава, мода — это то, что продается. А продается вот это». Он ткнул пальцем в стопку кричащих цветом
