В старом особняке под Тосканой живут пятеро: Марчелло, повар с нервным тиком, вечно роняющий медный ковш в колодец; Эмилия, пишущая портреты покойников поверх обоев в столовой; американец Тони, чинящий мотоцикл «Гучи» 1953 года прямо на мраморной лестнице. По утрам они спорят из-за заварки — Марчелло бросает в чайник корицу, крича: "Это не глинтвейн, чёрт возьми, здесь 40 градусов в
Эдип, худощавый юноша с шрамом на левой щеке, топчет пыльные дороги между Коринфом и Дельфами. На рынке старуха-гадалка хватает его за запястье: *«Ты кровь отца прольёшь, мать в жёны возьмёшь»*. Он бросает на землю серебряную монету, срывает с шеи амулет с коринфским орлом – бежит прочь, обжигая горло дешёвым вином из бурдюка. На перекрёстке у трёх кипарисов старик в пурпурном плаще кричит:
Франческо, архитектор из Рима, прилетает в Стамбул после смерти дяди, оставившего ему ветхое здание с куполом-луковкой. В пыльном офисе нотариуса ему вручают ключи: «*Там даже плитка сохранилась — синяя, с цветами*», — бормочет старик, разливая ракию в треснутые стаканы. На месте Франческо находит Мехмета — парня в засаленном фартуке, который чинит трубы в подсобке. «*Выглядит, будто последний
В Неаполе 19-летний Марко Россетти ворует кошелек у туриста возле Пьяццы-дель-Плебишито — внутри находит билет на поезд до Москвы и ключ от сейфа. Его отец, Карло, хрипло смеется за кухонным столом, наливая граппу: «Тебе бы в Сибирь, сынок, научился бы гвозди забивать». Через неделю Марко задерживают при попытке ограбления ломбарда — вместо тюрьмы его отправляют в трудовой лагерь под Норильском.
Анри Бланше, часовщик из Марселя, находит в ящике с бракованными шестеренками дверную ручку с выцарапанным словом *«Lira»*. Ржавая латунь, запах машинного масла. Он припоминает: эту деталь принесла старуха в черном платке, бормотавшая про *«проклятие на третьем этаже»*. Вечером, чиня карманные часы клиента, Анири замечает: стрелки дергаются каждый раз, когда он касается ручки. **«Ça pue le soufre
В клинике Сан-Лука, на окраине Милана, психиатр Марко Вентури дописывает заметки о пациентке Карле Риччи, которая каждое утро рисует на стенах палаты угольные спирали. «Ониздесь, доктор, — шепчет она, сжимая обрывок газеты с пометками. — В узорах кондиционера слышат мои мысли». Марко прячет дрожащие руки под столом — с тех пор, как начал терапию Луки Фабри, парня с провалами в памяти, его самого
Риккардо, парень в потрёпанной кожаной куртке, каждое утро разгружал ящики с артишоками на рынке Кампо-де-Фьори. Его соседка, старуха Марчелла, шептала ему про крыс, которые "ночами в канализационных люках орут, как черти на исповеди". Через неделю исчезли голуби с Пьяцца-Навона — даже те, что вечно клевали крошки у фонтана Четырёх рек. В кафе «Габриэлли» Лука, бармен с татуировкой Девы
В казарме под Турином новобранец Марко Бьянки каждое утро застилает одеяло с точностью до миллиметра, пока сержант Рикарди тычет пальцем в складки. "Ты думаешь, армейская форма — это шутка?" — рычит он, поправляя нашивку на плече Марко. В столовой Лука Ферри, парень с татуировкой якоря на шее, толкает Марко локтем: "Смотри, вчерашняя паста уже зеленеет. Привыкай — тут даже еда
Федерико, итальянский клоун с шрамом над бровью, ворчит на Марселя, француза, вытирая грим тряпкой, пропитанной маслом от фонарей. Его дочь Лючия, десять лет, кашляет за кулисами бродячего цирка — лекарства стоят дороже, чем выручка за выступление в Турине. Марсель, бывший участник Сопротивления, прячет письма в жестяной коробке под койкой в вагончике: «Ты думаешь, я не видел, как ты разговаривал
Марчелло, 32 года, печатник из римской типографии на Via Tiburtina, каждое утро заворачивает в газету *Il Messaggero* жареные артишоки для обеда. Его жена Лидия, швея в ателье на Piazza Vittorio, вечно ворчит на копоть от линотипа на его рукавах: «Снова отстирывать, а мыло-то по карточкам». В четверг, вместо мастерской по ремонту велосипедов, он тайком бежит в цирк-шапито за вокзалом Термини —
Лучано, архитектор из Милана, и его девушка София, стоматолог, застряли в полузаброшенной вилле под Сиеной из-за сломанного дверного замка. В сарае с паутиной и запахом сырости они нашли тело пожилого садовника Винченцо — в руке он сжимал обрывок квитанции за удобрения и ключ от виноградника. «Ты видела, как он смотрел на меня вчера утром?» — спросил Лучано, разминая плечо после попытки выбить
Лука Бьянки, младший курьер клана Вальтеллина, спрятал окровавленный конверт под плиткой в ванной кафе *Al Ponte* — за ним уже гнались двое в чёрных кожаных куртках. В Цюрихе, в клинике на улице Розенгартен, Эрика Мюллер, хирург с привычкой жевать леденцы с шалфеем, заметила пулевое ранение под повязкой у пациента. «Вы не из полиции, да?» — спросил Лука, разглядывая плакат с видами Люцерна на