Марко, старший сын в семье Руссо, таскает ящики с помидорами в отцовский ресторан на via Partenope. Запах жареных кальмаров смешивается с соленым ветром. Он замечает, как Елена, новая официантка в потертом фартуке, роняет поднос с бокалами. «Опять?! — бросает он, вытирая руки об фартук. — За твои ошибки мне отвечать перед отцом». Андреа, младший брат-художник, поднимает осколки: «Она не машина,
В заброшенном гараже под Тулой механик Илья Соколов, разбирая ящики с деталями от «Жигулей», натыкается на промасленный блокнот с эскизами странного двигателя. На последней странице — печать с инициалами «LdV» и координаты, ведущие в заброшенную церковь в Пскове. «Черт, это ж чертежи да Винчи», — бормочет он, пока его сестра-реставратор Аня, вытирая руки об фартук, замечает: «Ты с ума сошел, тут
Элли, в потёртой кепке с логотипом рыболовного магазина, наткнулась на рваный след в песке возле старого причала, пока чинила сети. Тревис, её брат, притащил в ржавом пикапе пустые ловушки: «Третью неделю ни одной сельди — будто кто-то вылизал дно». В мусорном баке за закусочной «Морской пёс» они нашли тушу акулы с клыками, как у овчарки, и обрывок бирки с надписью «Проект SG-47». Шериф Бойд, жуя
Лорелей Митчелл, бывшая журналистка, возвращается в родной Эштон-Холл после смерти дяди-архитектора. В завещании указано, что дом перейдет к ней только при условии ремонта старинной библиотеки. Во время работ она натыкается на замурованную нишу с письмами 1920-х годов, подписанными «Элиас». Ее сосед, Джейкоб Брент, местный учитель истории, помогает расшифровать обрывки фраз: «Они закопали его под
В Милане, на фоне дымящихся труб фабрики «Брешиа-Сталь», слесарь Энцо Моратти в рваной кожаной куртке спорит с начальником цеха. «Ты снова опоздал на 20 минут, Моратти! — рычит Луиджи Кампорезе, вытирая жирные пальцы о засаленный фартук. — Следующий раз — вычет из зарплаты». Энцо, пряча в карман недокуренную «Мальборо», бормочет: «У Сабрины колики, жена не спала всю ночь». По дороге домой он
Николь, 28, в синем фартуке с пятнами от корицы, разгружает мешки с зёрнами в кафе «Эклипс» на окраине Бруклина. Марк, её бывший, теперь детектив в помятой рубашке, каждый вечер задерживается у стойки, спрашивая про её новый синяк на запястье: «Опять споткнулась о ковёр?» Она переводит разговор на его небритый подбородок. В четверг ночью, вынося пакеты с мусором, она замечает за контейнером
В Мумбаи, среди хаоса уличных торговцев и гудящих рикш, жила Прия — рыжеволосая фея, чья сумка вечно пахла мятой и старыми монетами. Каждый вечер она пробиралась в дома через вентиляционные решётки, оставляя рупии под подушками, пока не наткнулась на квартиру Рахула — угловатого дантиста, который случайно поймал её за руку, когда та пыталась забрать зуб его племянницы. «Ты… настоящая?» —
Эрик, бывший учитель математики с подрагивающими руками от нервного тика, и его шестнадцатилетний сын Трой, в рваных кедах Converse, каждый вечер протирали кабинеты в офисном центре на Хантер-стрит. В рюкзаке Троя между бутылками с мистера Мускулом лежал потрёпанный блокнот — он записывал тексты под ритм швабры, скрипящей по линолеуму. «Пап, смотри, в шестом опять пиццу не доели», — кивал он на
Дэнни, 12 лет, нашёл выводок енотов за сараем с прогнившими досками, пока искал старый велосипедный насос. В кармане у него завалялся смятый зефир из школьного ланча — размочил в луже, сунул на палку. Самый мелкий енот, с белым пятном на боку, схватил кусок и зашипел. Сестра Лиза, 9 лет, спрятала под кроватью коробку из-под кроссовок, набитую тряпьём: «Тут им теплее будет, чем в этой дыре». Мать
В старой ереванской школе на улице Азатутян, треснувшая парта в углу класса принадлежала Гору — парню в потертой кожаной куртке, который тайком проносил гитару через черный ход. Учитель литературы Армен, в очках с толстыми линзами, прерывал урок, когда замечал инструмент: *«Գործիքը դասարանում չի արտոնված»* — бросал он, тыча пальцем в чехол. Ани, рыжеволосая девочка с альбомом для скетчей,
Макс, бармен с татуировкой якоря на предплечье, вытирал пивные кружки тряпкой, пахнущей прокисшим лимоном. За стойкой — треснувшее зеркало, отражавшее Лену, официантку в растянутом свитере, которая ставила тарелку с пересоленными кренделями перед Джеком. Тот, в кожаной куртке с оторванной молнией, спорил с пьяным дальнобойщиком Рэем: «Кубки «Янкиз» в 78-м выиграли чисто на удаче!» — «Ты, Джек,
Эмили, 27 лет, работает в закусочной *La Bouchée* на углу улицы Сен-Дени в Монреале. Каждое утро она раскладывает круассаны на витрине, поправляя прядь рыжих волос, выбившихся из пучка. Лиам, 32 года, заходит в четверг, в кирзовых ботинках, испачканных строительной пылью: он ремонтирует старый кинотеатр через дорогу. «Сэндвич с пастрами и горчицей, — говорит он, снимая перчатки, — и не жалейте
