Лина, пятнадцатилетняя рыжеволосая девчонка в потёртой кожаной куртке, нашла дверь случайно — возвращалась из школы через заброшенный квартал, споткнулась о торчащий корень ивы. За ржавой оградой особняка 1920-х годов красное пятно выделялось на фоне серого фасада. Внутри пахло мокрым гипсокартоном и старыми газетами. «Здесь кто-то жил после пожара?» — спросила она у Джейка, своего соседа,
Майло, рыжий кот с колокольчиком на шее, высовывает голову из корзины в углу сарая. Отис, щенок с белым пятном на боку, грызет веревку у двери — треск веток за окном заставляет его насторожиться. Они сбегают с фермы старика Такуми, пробираясь через поле с подсолнухами. Переправа через реку: Майло цепляется когтями за бревно, Отис плывет рядом, фыркая. "Не отставай!" — мяукает кот, когда
Алёша, десятилетний воспитанник петербургского пансиона, вытащил из кухонной ловушки раненую курицу по кличке Чернуха. Взамен та ночью привела его в подземные галереи, где гномы в бархатных камзолах толкались вокруг трона из корней. «Бери зерно, — прошипела Чернуха, ставшая вдруг министром с перстнем на лапе, — но если кому слово проболтаешь, пропадём оба». Утром Алёша спрятал конопляное семя в
Карлос Ривера, бывший агент мексиканской полиции, втягивается в контрабанду оружия через границу Техаса после увольнения из-за поддельного дела. Его друг детства, Диего Моралес, владелец авторемонтной мастерской в Несауалькойотле, случайно находит в багажнике перевозимой «тойоты» пачку долларов с метками ФБР. «Ты веришь, что спасёшь их, притворяясь монстром?» — бросает Диего, размахивая
Этель, официантка с обветренными руками, каждую ночь пробиралась в подвал кафе «Серебряный лист», где Джеспер настраивал саксофон, обмотанный изолентой. «Опять эти туфли жмут?» — бросал он, заметив, как она приподнимает юбку, чтобы осмотреть мозоль. За стойкой, заляпанной кофейными пятнами, Мэйбл, хозяйка заведения, пересчитывала выручку, ворча на крошки от круассанов под столом. В углу, под
Марк вытирал треснувшую чашку с надписью «Лучшему папе», когда пол дрогнул. Лиза, поправляя очки, уронила красную ручку на разложенные на столе тетради — третьеклассники писали про «Мое лето». «Электричество кончилось?» — крикнул он, удерживаясь за холодильник, с которого съехала магнитная открытка от сестры из Талсы. Люстра закачалась, осыпая пыль на фотографию их покойного пса Ричи. «Ты слышал?
Араик, 17 лет, таскает подносы с кофе в крохотном кафе «Минутка» на проспекте Маштоца. После смены он закуривает за углом, поправляя рваный шарф, пока его друг Сурен не подходит с новостью: «Слышал, на «Вернисаже» платят 3000 за разгрузку ковров. Завтра в шесть, если не проспишь». Араик морщится — вчерашняя ссора с отцом из-за разбитой фары грузовика еще горит в ушах. Дома, в пятиэтажке возле
Лили Гарсия, пятнадцать лет, в рваной кожаной куртке, сбегает с уроков в придорожном кафе *El Paso Grill*. За стойкой Боб Тревино, 48, в заляпанной маслом футболке *AC/DC*, разбирает двигатель мотоцикла на салфетке. «Ты ж сожжешь заведение», — бросает Лили, тыкая вилкой в остывший омлет. Он хрипит: «Лучше двигатель, чем твои оправдания. Почему не в школе?» Она достает сигарету из-за уха: «Там
Лив, 28 лет, работает в библиотеке Осло, раскладывает книги по полкам с потёртыми корешками. Каждую среду после работы заходит в кафе *Kaffe & Krans* — берёт эспрессо и смотрит, как Эйрик, рыжий парень с татуировкой якоря на шее, чинит старую деревянную лодку у причала. «Опять Стриндберга взяла?» — бросает он, вытирая руки масляной тряпкой. Она молча показывает ему томик Ибсена с закладкой из
Виктор живет в переделанной под жилье водонапорной башне на окраине Талсы. Ржавые трубы свисают с потолка, а на полу — груда старых газет с пометками красным карандашом. Каждое утро он забирается на металлическую лестницу к узкому окну, втискивает бинокль между прутьями решетки и тридцать минут смотрит в сторону нефтеперерабатывающего завода. «Там опять дымят», — бормочет он, когда Анна, соседка
Димка, щурясь от солнца, тащил чемодан с отклеившимися наклейками хоккейных клубов через дворы Бреста. Во дворе за пятиэтажкой Саша в потёртой кепке «Спартак» бил мячом по ржавым воротам, рядом Витьк жевал булку с повидлом, крошки падали на застиранную футболку. «Тебе с нами или как?» — Саша поддел мяч носком, глядя на новичка. К вечеру Димка уже бежал с ними по пустырю, обходя осколки бутылок,
Томас, лондонец с рыжими патлами, разгружал коробки в задней комнате букинистического магазина на Брик-Лейн, когда в дверь зазвонила Софи — француженка с потрёпанным рюкзаком. «Дождь смыл все указатели», — бросила она, стряхивая капли с кожаной куртки, пока Томас молча протягивал полотенце. Через неделю он уже крутил педали вдоль каменных стен графства Клэр, везя письмо от ирландской бабушки,
