Энджи Моррис, пятнадцатилетняя рыжеволосая ученица школы Харпер, пропадает после тренировки по футболу. Ее рюкзак с наклейкой группы «The Ravens» находят возле парковки, рядом с масляным пятном и обрывком серой ткани. Брат Том, работающий автомехаником, опознает ткань — это обивка старых фургонов Ford 90-х. «Пахнет бензином и мятной жвачкой», — бормочет он, разглядывая фото с камеры у мусорных
Эмма Росс, детектив из Бруклина, с утра заваривает растворимый кофе в треснувшей кружке с надписью «Лучший папа». В её блокноте — список жертв за последние три месяца: все женщины 25-30 лет, в волосах каждой найден лепесток красной герани. На допросе Харрис Бойд, арестованный за драку в баре «Королевский дуб», неожиданно бросает: «Ты проверяла почтовые ящики на 5-й авеню? Там любят коптить мясо
Эмир таскает подносы в кафе за углом от мечети Сулеймание, пока Зейнеп рисует комиксы в тетрадке с вырванными страницами. Их съёмная квартира в районе Чукурджума пахнет плесенью из-за протекающего крана, который хозяин три месяца не чинит. «Опять маклер звонил, — бормочет Эмир, разглядывая квитанцию за свет. — Говорит, или плати, или выезжай». Зейнеп тычет карандашом в эскиз робота-муэдзина:
Детектив Лина Морроу копается в архивах полицейского участка Хартсвилла — экран её ноутбука треснул в углу, а на столе валяются смятые чеки из кофейни *Red Owl*. Она сравнивает фотографии жертв: учительница математики, бездомный, студент-биохимик. На запястьях у всех — мелкие шрамы в форме полумесяца. «Джейк, посмотри на даты, — Лина тычет пальцем в распечатку, оставляя кофейное пятно. — Каждое
Эмма, 28 лет, бариста в *Brew Haven* на Мелроуз, стирает следы корицы с фартука. Дэвид, 32, в заломленном воротнике рубашки Massimo Dutti, заказывает двойной эспрессо перед встречей с клиентом. Они сталкиваются у стойки — он роняет папку с документами по делу о наследстве, она подбирает лист с заметкой на полях: *"Купить фикус для офиса"*. "Ты тот самый юрист, который спорил с
Лена Штраус, 17 лет, втискивает ноги в грубые армейские ботинки перед утренним построением в берлинской кадетской школе. Ее соседка по казарме, Фрида Мюллер, прячет под подушку потрепанный дневник с зарисовками танков и обгоревшими краями страниц — следы ночных чтений при свече. "Ты опять не спишь. Найдут — сгноят в карцере," — бросает Лена, поправляя ремень с тусклой бляхой. Фрида
Лукас, покрытый свалявшейся серой шерстью, ютился за мусорными баками у закусочной *Джина* на окраине Бруклина. Он подбирал объедки картошки фри, пряча когти под рваными перчатками, когда наткнулся на Грейс — девушку в потёртой косухе, разрисовывавшую граффити с медведем на кирпичной стене. «Эй, косматый, не хочешь позировать?» — крикнула она, тыча баллончиком в воздухе. Он пробурчал что-то
Оксана, в рваных колготках и выцветшей кофте, тряслась в электричке до Киева, сжимая коробку с пирожками от бабушки. В кармане — стопка хрустящих купюр, перевязанных резинкой от прищепки. «На первое время хватит», — бормотала бабка, засовывая деньги в жестяную шкатулку из-под леденцов. В вагоне парень в замасленной куртке, Андрей, угостил ее булкой с маком: «Тебе лицо знакомое… С областного
Эмир, старшеклассник из района Бешикташ в Стамбуле, находит в старом комоде отца потёртый блокнот с координатами заброшенной психиатрической клиники. Он уговаривает Лизу, соседку-художницу, которая рисует граффити на стенах мастерской у мечети, и Дениза, его кузена-студента, раздобыть фонари и спуститься в подвал здания. В коридорах с треснувшей плиткой они натыкаются на комнату с ржавыми
Нил Армстронг в Хьюстоне сутками корпит над схемами лунного модуля в комнате с заклеенными фольгой окнами — так блокирует свет, чтобы не отвлекаться. Джанет, жена, оставляет на кухонном столе холодный кофе в термосе и записки: *«Рик снова спросил, когда ты покажешь ему звёзды»*. На тренировках в пустыне Невады Нил в скафандре «А7L» ползает по песку, имитируя низкую гравитацию, а инженер Эдвард
Элиф, 34 года, каждое утро толкалась в маршрутке по пути из Ускюдара в офис на Меджидиекёй. В сумке — черствый симит и термос с яблочным чаем, который мать сунула со словами: *"Kızım, aç kalma, yine mide sancın tutar"* ("Дочка, не оставайся голодной, опять живот заболит"). На работе — бесконечные накладные на турецком и немецком, запах старого принтера. В обеденный перерыв
Элис Харпер, историк-архивист с привычкой жевать кончик карандаша, натыкается в подвале лондонской библиотеки на потёртый дневник 1603 года. В записях кузнеца Томаса Грина описаны ритуалы с солью и железными гвоздями, которые он закапывал под порогом дома, чтобы «запереть тень в углу». Джонатан Прайс, священник с потертым кожаным портфелем, сначала смеётся: «Ты хочешь сказать, демоны боятся
