Дэйв Нельсон, новый управляющий радиостанцией на 47-м этаже хай-райза в Нью-Йорке, пытается уладить конфликт между Лизой Миллер, саркастичным продюсером, и Биллом Макнейлом, ведущим утреннего шоу, который упорно отказывается обсуждать погоду. «Ты хочешь, чтобы я стал говорящей головой с барометром?» — Билл швыряет в Дэйва смятый лист с графиком. Тем временем в коридоре Мэтт, репортер-неудачник,
Элайза, в потёртой ковбойской шляпе и резиновых сапогах, выгружает мешки с удобрениями из ржавого пикапа. Рядом Маркус, её младший брат, чинит старый трактор Ford 8N, сплёвывая табачный сок в жестяную банку. «Ты точно не передумаешь насчёт Чикаго?» — бормочет он, не отрываясь от двигателя. Элайза молчит, смотрит на горизонт, где пыльная буря сливается с серым небом. Вечером, за столом с
Айдар, второй скрипач городского оркестра, каждое утро вытирал пыль с футляра инструмента, подаренного отцом. Его соседка по общежитию, Аружан, работавшая контрабасисткой, часто стучала в стену, если он репетировал после полуночи: «Опять не спишь? Завтра в семь сбор у филармонии!» В автобусе №45, где сиденья давно потеряли обивку, он пересчитывал мелочь на проезд, пока дирижер Тимур звонил ему с
Милан, слесарь с завода «Импулс» на окраине Белграда, заметил, что после ночных смен в цеху №4 у него пропадают вещи: сначала перчатки, потом ключи от раздевалки. «Снова забыл, как последний алкаш», — хрипел начальник Сречко, тыча пальцем в пустой шкафчик. По дороге домой, в автобусе №73, Милан видел одни и те же лица — старуха с сеткой апельсинов, подросток в наушниках — но они словно не
В автобусе, который вёз её из Манчестера, Аманда Леннокс щурилась от дождя, стучавшего по стеклу. На остановке в деревне Хэттон-Грин она вытащила чемодан с оторванным колесом и направилась к кафе «Белый Феникс», где владелец Терри в фартуке с пятнами кофе сказал: «Опыт работы с выпечкой? У нас тут даже тосты подгорают, если Мэйв отвлечётся на сплетни». Аманда устроилась мыть полы, но по вечерам
В портовом городке Албани, Западная Австралия, 28-летняя морской биолог Лина Мёрдок обнаруживает в расщелине утеса Уэйв-Рок странное устройство, похожее на серебристый цилиндр с выжженными символами. Прибор, привязанный к её прошлому — отцу-океанографу, пропавшему в 2012-м, — активируется, когда Лина случайно роняет его в аквариум с губками. К вечеру колония кораллов у пирса вырастает на три
Лиам, курьер на ржавом мопеде Yamaha ’98, натыкается на коробку VHS-кассет в подвале лондонского антикварного магазина на Brick Lane. На плёнке — статичное изображение заброшенного дока в Дублинском порту, где его сестра Аойфе, с паяльником в руках, чинит радиопередатчик для подпольного радио. «Ты видел это?» — Лиам тычет пальцем в экран старого телевизора Panasonic, где между помехами мелькает
Таранис, молодой кузнец из племени бойев, чинил разбитый щит в своей мастерской у реки Берунка, когда в земле у порога нашёл римский кинжал с выцарапанной меткой VII легиона. Его сестра Эйрин, разбирая шерсть для ткацкого станка, заметила дым от сигнальных костров на холмах: «Совет старейшин проигнорирует это, как в прошлый раз», — бросила она, завязывая узелки на шнурах амулетов. Таранис,
Антонио, в ржавой рубашке с закатанными рукавами, разгружал ящики с сардинами в порту Мессины. Запах рыбы въелся в кожу; пальцы скользили по влажному дереву. Дома Мария, вытирая руки о фартук, бросила на стол квитанцию за свет: «Смотри, опять повысили тарифы. Как детей в школу собрать?» Младший, Лука, кашлял в углу, прижимая к груди потрепанный мяч. Вечером Антонио зашел в бар «У Сальваторе», где
Ли Сяо, корявый кузнец из деревни у реки Хуаншуй, чинил сломанный плуг, когда в мастерскую ворвалась Мэй Лань в доспехах, заляпанных глиной. «Меч, который режет облака, — выковать за три дня», — бросила она, швырнув на стол мешочек с серебряными монетами. Он усмехнулся, поправив кожаный фартук: «Для облаков хватит и серпа». Пока она спала в углу на мешках с углём, он ковал клинок, добавляя в
Ваньжу вышла с вокзала Чэнду, смяв в ладони билет до Лицзяна. Запах жареного тофу и крики разносчиков чая смешались с гудками автобусов. В кармане у нее лежала потрепанная записка от тети Мэйлин: *«Спроси в чайной «Золотой бамбук» про Хэ Сяохуна — тот знает, где твой отец»*. У дверей забегаловки старик в выцветшей куртке чинил велосипед. «Хэ? Давно свалил в Шэньнунцзя, — хрипло бросил он, вытирая
Линь Сяо, 28 лет, менеджер в пекинской IT-компании, каждое утро брала латте с корицей в кафе «Золотой дракон» у метро Чжаоланьтунь. В дождь она случайно толкнула Чэнь Яна, 30 лет, инженера-эколога, который проверял показатели датчиков на телефоне. Кофе пролился на его серый пиджак. «Эй, ты вообще смотришь, куда идешь?» — буркнул он, вытирая рукавом пятно. «Извините. Я заплачу за химчистку», —
