Сара Меррик, пятнадцати лет, в рваных кедах и с подпалиной на руке от школьного эксперимента по химии, роется в старом ящике на чердаке дома в Сан-Эразмо. Находит дневник отца-океанолога, пропавшего три года назад: *"Если читаешь это — не подходи к заливу после полуночи. Они слышат фонари"*. Ее брат Лиам, двадцатидвухлетний механик с татуировкой якоря на шее, чинит моторку в гараже,
Лиам Карвер, детектив из Бостона с привычкой жевать мятные таблетки, находит в кармане убитого наркодилера серебряный кулон с выгравированным крылом. Его напарница, Элайза Морроу, ветеран участка с татуировкой змеи на запястье, узнаёт символ: "Это из церкви Св. Агаты. Там десять лет назад сгорели 12 человек". Они натыкаются на бар "Красное перо", где бармен Гектор, бывший
Рокко, рыжий кенгуренок в клетчатой рубашке, возился с паяльником в гараже за закусочной матери. Он пытался починить сломанный миксер, но перепутал провода — искры попали на шерсть. "Ну вот, Лу, опять накосячил," — буркнул он, глядя на воробья в очках, который клевал схемы на столе. Следующим утром Рокко обнаружил, что к нему прилипают вилки, тарелки, даже банка сгущёнки. В подсобке
Ли Минь, астроном-стажер, заметила аномалию в данных телескопа на крыше пекинской обсерватории. Рыжий кот с облезлым ухом терся о ее ногу, пока она считала частоту сигналов. Внизу, в переулке Чаоян, ее младший брат Сяо Вэй мыл полы в кафе «Золотой дракон» — вонь жареного масла смешивалась с запахом моющего средства. «Принеси домой лапшу, ладно?» — бросил он ей в трубку, когда она позвонила. В
Лука, рыжеволосый парень в потёртой кожаной куртке, каждое утро замечал пропажу вещей на рынке Сант-Анджело — то ящикa с лимонами исчезнет, то старый фонарь из лавки антиквариата. София, его соседка с третьего этажа, ворчала за столиком в кафе «Бьянка»: «Опять твоя кошка шлялась ночью? У меня на балконе перчатки пропали». Она размазывала пенку от капучино вилкой, пока Лука перебирал записи в
Эйя, финский патологоанатом из Рованиеми, обнаружила в теле норвежского туриста крошечный кристалл льда с гравировкой в виде цифры *7*. В тот же день Маркус, копенгагенский детектив с зависимостью от солодкового чая, расследовал исчезновение девушки в порту Хельсингёра — её рюкзак нашли заполненным мёртвыми бабочками. «Это не совпадение», — прошептал он, разглядывая фото кристалла, присланное
Лусиана, 22 года, разгружает коробки с чайными пакетиками в кафе на углу улицы Корриентес и Лавалье. Её смену начинают в 6 утра, пока пешеходы спотыкаются о треснутые плитки тротуара. В соседнем переулке Эстебан, гитарист с выцветшим пирсингом в брови, репетирует кавер на *Soda Stereo* в гараже, переделанном под студию. Они сталкиваются у мусорных баков: он выкидывает пустые банки из-под
Джеймс Армстронг, 54 года, бывший инженер аэрокосмической компании, копается в старых чертежах в гараже своего дома в Бостоне. На кухне жена, Маргарет, ставит чайник на плиту с треснувшей эмалью: «Опять всю ночь провозишься? Утром Лизу в школу отвези». Дочь, 16 лет, в наушниках, игнорирует родителей, скрипит маркером по графику на стене — отмечает дни до отъезда в колледж. В пятницу Джеймс
Эмир, 16 лет, чинит старый Peugeot 306 в гараже отца на окраине Требинье. Руки в машинном масле, радио трещит о местных выборах. Дед Мехо, ветеран, сидит на ящике из-под снарядов, курит: «Твой баща хотел уехать в Германию. Потом… война». В ящике с инструментами Эмир находит письмо 1993 года — обрывки фраз про «серебряный медальон», «предательство у моста». Мать Асма, стирая окровавленную футболку
Озора, Ёко и Канаэ переехали в прибрежный городок Фуэнхирола, сняв треснувшую квартиру над рыбным рынком. Девушки устроились в тапас-бар *La Brisa*: Ёко мыла посуду, Канаэ резала хамо́н, а Озора разносила заказы. В первый день Ёко прокричала через грохот тарелок: «Здесь даже чаевые пахнут оливковым маслом!» — но к концу недели все копили мелочь на сломанный кондиционер. По утрам Канаэ бегала на
Джейкоб Митчелл, аналитик из Чикаго, приезжает в Сноу-Фоллс, чтобы продать наследство — ветхий дом тети. В кафе «Evergreen» официантка Клара роняет поднос: «Вы точно тот парень с объявления? Здесь все друг друга знают, новичков видно за милю». Он натыкается на митинг у старой фабрики ёлочных игрушек — местные протестуют против закрытия. Мэр Эмили в красном пальто кричит в мегафон: «Без фабрики
Йонас Меллер, пятнадцать лет, чистил рыбу на доке Бергсвика, когда заметил, как старший брат Эйрик спорит с кем-то в чёрной Toyota. Снег таял в лужах мазута, а под курткой липко от пота — цеховая печка всегда перегревалась. «Ты же знаешь, что у нас срок до пятницы», — бросил Эйрик, пряча свёрток под сиденье, когда Йонас подошёл. Дома, за столом с консервированным лососем, мать кашляла в платок: