Марко, старший сын в семье Руссо, таскает ящики с помидорами в отцовский ресторан на via Partenope. Запах жареных кальмаров смешивается с соленым ветром. Он замечает, как Елена, новая официантка в потертом фартуке, роняет поднос с бокалами. «Опять?! — бросает он, вытирая руки об фартук. — За твои ошибки мне отвечать перед отцом». Андреа, младший брат-художник, поднимает осколки: «Она не машина,
Фивел, мышонок с выцветшей шерсткой и рюкзаком из тряпки, спотыкался о трещины в плитке нью-йоркской квартирки. Его мать Злота, обмахиваясь газетой на идише, шипела: «Тихо, Фивелке! Тут коты слышат, как крошки падают». За окном гудел грузовик с хот-догами, а Фивел, прижав нос к щели в плинтусе, увидел рыжего голубя. «Эй, копеечный! — каркнул тот, чистя клюв об пожарный гидрант. — Твоя шапка
Джей-Джей, рыжий паренёк в потертой кожаной куртке, копался в гараже, когда нашел старый компас с гравировкой "Д.К." — инициалами отца, исчезнувшего год назад. Его сестра Лиз, в очках с толстыми линзами, тыкала в карту острова Нуменора, куда они с братом и другом Эдди, фанатом радиодеталей, приплыли на украденной моторной лодке. "Тоннель за водопадом — единственный путь внутрь
Доктор Элайджа Картер, ветеран Вьетнама с тремором в левой руке, каждое утро протирает очки газетной бумагой перед обходом в полузаброшенном госпитале Сент-Люси. Его ассистентка, Роза Мендоса, 23 года, в потертом халате с пятном от кофе на рукаве, тайком меняет дозировки обезболивающего для старика-диабетика из палаты 307: «Если спросят — скажешь, что крысы сожрали упаковку», — бросает она
Мальчик Конан, лет десяти, с рыжими вихрами и потёртым ножом за поясом, копается в сетях у хижины на краю деревни. Его отец, Корум, с шершавыми руками от смолы, вечно бормочет о древнем Мече Силы, затерянном где-то за Чёрными Рифами. «Не игрушка это, сынок, — хрипит он, завязывая узлы. — Кто поднимет клинок — мир перевернёт». Внезапно в бухту врываются корабли под красными парусами: капитан Влад,
Сергей Волков, следователь с подпаленными от дешевых сигарет пальцами, копается в бумагах в своем кабинете. На столе — чай в треснувшем стакане, рядом лежит фото пропавшего инженера с завода «Прогресс». Соседка Мария Петровна, в застиранном халате, тащит его в подъезд: «Вчера возле пятого подъезда «Жигули» черные стояли, фары не гасили». В гаражах за рынком находят обгоревшие документы с печатью
Лена Морроу, мойщица окон в старом кинотеатре «Рокси», нашла в подсобке потрёпанный блокнот с чертежами радиоуправляемых голубей. На обложке — имя «Т.К. Холт», бывшего механика, пропавшего год назад. Её сосед Джимми, парень с хроническим запахом смазки для мотоциклов, ворчал: «Опять лезешь куда не надо. Помнишь, как с канализационными крысами вышло?» Но она уже разматывала провода, подключая
Артур, худощавый паренёк с веснушками, случайно выдернул ржавый меч из камня, когда прятался от стражей лорда Вилкадо в кузнице. "Ты что, сума сошёл? Это же Экскалибур!" — прошипела Гвиневра, поправляя плащ из потертой ткани. Вместо королевского замка они ютились в полуразрушенной часовне: Мерлин, вечно роняющий свитки с заклинаниями, пытался научить подростка отражать магические атаки,
В глухом городке на севере Монтаны плотник по имени Джейкоб, которого все зовут "Иисус" из-за длинных волос и привычки цитировать Библию, сталкивается с местным хулиганом Фрости Маллинзом. Фрости, в кожаном жилете с нашивкой "Born to Raise Hell", громит лавку Джейкоба после того, как тот отказывается бесплатно починить его мотоцикл. «Ты ж святой, а не столяр, — хрипит Фрости,
Лера, девятнадцатилетняя студентка из Санкт-Петербурга, подрабатывает в булочной на Невском. Однажды, разбирая завалы в подсобке, она находит потёртый блокнот с выцветшими чернилами — записи 1942 года, подписанные именем Елизавета. «Смотри, бабуль, тут про наш дом», — показывает она бабке Нине, размахивая листками за чаем с брусничным вареньем. В тетради — схемы бомбоубежищ под соседним двором и
Первый абзац: Жан-Люк, мясник с потрескавшимися от холода пальцами, каждое утро режет туши на бойне в Иври. Его фартук засох от крови, которую он смывает дешёвым вином после смены. Дома, в пятиэтажке с облупленным подъездом, жена Элен гладит чужие рубашки в химчистке «Бланшур». «Ты снова воняешь формалином», — бросает она, не отрываясь от утюга. Он молчит, ковыряет ножом застывший жир на
Джек Морроу, бывший морпех с татуировкой якоря на запястье, торчит в портовом баре *«Скрипучая чайка»* под Нью-Бедфордом. За стойкой Луис, бармен с шрамом через левую бровь, протирает стаканы тряпкой, пахнущей рыбой. «Опять за старым? — хрипит он, пододвигая Джеку виски. — Вчера у причала №12 видели огни. Как у того корабля из твоих бредней». Джек молчит, ковыряет ножом трещину в столе — там