Элиф, 17 лет, живет в старом квартале Анкары, где узкие улочки пахнут жареными каштанами и свежесмолотым кофе. Ее отец, Ахмет, чинит часы в крошечной мастерской с вывеской *Saatçi Ahmet*, заваленной коробками от турецкого чая «Çaykur». Однажды, разбирая хлам на чердаке, Элиф находит потрепанный дневник с картой города 1920-х, испещренной красными крестами. «Это не просто бумага, — бормочет Ахмет,
Эмир, учитель с потёртым портфелем и вечно засаленной рубашкой, каждое утро пробирался через грязь на сельской дороге к одноэтажной школе. В классе, где пахло сыростью и старыми книгами, он вытирал грифельную доску тряпкой с жёлтыми разводами. "Селим, твоя очередь решать задачу", — хрипло говорил он мальчишке в рваных кедах, пока за окном орали ослы. После уроков задерживал Хасана,
Эмир, хирург с тремя годами стажа в перегруженной больнице Кадыкёй, каждое утро начинал с проверки запасов бинтов и обезболивающего. Его коллега Лейла, медсестра в поношенных кроссовках, часто ворчала: «В холодильнике для крови место кончилось — будем держать пакеты на подоконнике?» После смены он заходил в кафе у трамвайной остановки, где владелец Али оставлял ему долму в фольге. Однажды,
Эмир, бывший священник с шрамом на левой руке от ожога ладаном, копается в архивах заброшенной церкви в квартале Балат. Он ищет связь между убийством брата — тело нашли в цистерне Базилики с вырезанным на груди символом в виде перевернутого креста — и древним манускриптом, украденным из библиотеки монастыря Мора. В кармане пальто он носит фотографию племянницы Лины, которая исчезла после того,
Экипаж подлодки, застрявшей в Мраморном море, заметил аномалию на радарах. Механик Джемаль, обтирая ладонью пот с шеи, прокричал в переговорную трубку: «Арман, проверь гидрофоны — там что-то крупное на глубине 200 метров». Капитан Селим, развернув карту с пометками красным карандашом, приказал заглушить двигатели. В узком коридоре у камбуза кок Али разлил томатный суп, ругаясь на треснувшую
Эмир копался в двигателе «Рено» 98-го года, когда Мурат втрескался в мастерскую с картонной коробкой. «Смотри, что нашел на чердаке у бабушки», — бросил он, вытирая пот с шеи платком в синих крапинках. В коробке — ключи с облезлой биркой «Карако́й», пачка писем на турецком с арабской вязью и фото деда в феске, зажатое между страницами Корана. Лейла, разбирая вещи дома, наткнулась на выдранный
Дениз в синей ветровке с капюшоном прижимается к стене заброшенного рыбного склада в районе Каракёй – её пальцы дрожат, когда она поправляет шарф, прикрывающий шрам на шее. Рядом Арда, её брат, лихорадочно перебирает рюкзак с консервами, пачкой лир и потёртой картой Стамбула, которую он стащил у уличного торговца. "Ты уверена, что они не видели лиц?" – бормочет он, вытирая сажей руки
Элиф, дочь владельца небольшой мастерской по ремонту ковров в Анкаре, каждое утро начинала с того, что протирала пыль со старинного станка. «Баба, опять клиент из Кайсери звонил — говорит, узор на келиме испортили», — бросала она отцу, разворачивая сверток с симитами. Тот хмурился, доставая из кармана очки в металлической оправе: «Скажи, пусть привозит — разберемся». В тот же день в мастерскую
Элиф, худенькая девчонка в потрёпанных кедах, моет полы в кафе *Simit&Sohbet* возле Галатской башни. Её рыжие волосы вечно выбиваются из-под платка — хозяйка Зейнеп каждый день ворчит: «*Bu ne dağınıklık!*» Пока вытирает столик №3, замечает в углу забытый блокнот с набросками мужских лиц. Открывает — на последней странице телефон: «*Дениз, 0506…*». Звонит, спотыкаясь о ведро с водой. Грубый
Озан Демир, детектив с пятилетним стажем в отделе киберпреступлений, нашел в кармане старого пиджака смятый чек из аптеки на улице Истикляль. Его напарница Зейнеп, вчерашняя выпускница академии, разбирала записи с камеры наблюдения у входа в лабораторию Босфорского университета. «Смотри, — она увеличила изображение, — мужчина в сером пальто уронил ключ-карту за два часа до взлома». Озан
Эмир, пятнадцатилетний парень с потертым рюкзаком, каждый день после школы пробирался через заросли крапивы к полуразрушенному кладбищу возле мечети Сулеймание. Там, среди треснувших мраморных плит с османскими надписями, он искал монеты времён султана Абдул-Хамида — продавал их старьёвщику на Гранд-базаре, чтобы купить лекарства для матери. Однажды под корнями кипариса он выкопал медный медальон
Лейла, 23 года, протирает пыль с вазонов в семейной цветочной лавке в квартале Балат. Отец, Мурат, кашляет за занавеской — лекарства дорожают, а клиенты переходят в сетевые магазины. В старом сундуке под прилавком она находит потрепанный дневник бабушки с рисунком чёрной розы и координатами: "41.0081° N, 28.9784° E". "Это не просто цветок," — шепчет Мурат, вцепившись в