В деревне Чжэньцюань, затерянной между рисовых террас, трое эльфов — долговязый Ли Лэй, упрямая Сяо Мэй и младший Хуань — пытаются освоить магию стихий под присмотром старого мастера Гуна. Вместо того чтобы поливать поля дождем, Ли Лэй случайно поджигает соломенную крышу амбара. "Опять твои пальцы быстрее головы!" — ворчит Гун, закручивая вихрем воду из колодца. Сяо Мэй тем временем
Луду, рыжий котёнок с белым пятном на ухе, каждое утро просыпался под грохот тележек с углём во дворе пекинского *хэюаня*. Бабушка Ци, в синем фартуке с заплаткой на локте, ставила перед ним миску тёплого соевого молока: «Съешь всё, а то на улице ветер — хвост отморозишь». Пока она гладила старые газеты для упаковки овощей, Луду убегал через щель в деревянных воротах, гонялся за воробьями вдоль
Ли Вэй натыкается на Сяо Лин в переполненном пекинском метро, когда та роняет сумку с конвертами и пачкой сушеных хризантем. "Все ещё коллекционируешь засушенные цветы?" — усмехается он, поднимая рассыпавшиеся лепестки. Она молча поправляет очки, замечая царапину на его часах — тех самых, с синим циферблатом, которые он купил на барахолке возле университета десять лет назад. Они стоят у
Антон застрял в пробке на Лермонтовской, когда Марина позвонила в третий раз за час. «Снова исчезли ключи от балкона, — шипела она в трубку, — и не говори, что я их куда-то бросила. Они лежали в вазе с монетами». Он прижал телефон плечом к уху, пытаясь перестроиться через сплошную линию. В приоткрытом бардачке мелькнул блеск — ключи валялись рядом с пачкой жетонов для автомойки. Дома Марина
Чэнь Сяо, фармацевт из аптеки на Цзиньюнь-стрит в Чунцине, каждое утро раскладывает коробки с женьшенем и сушёными грибами, пока не приходят покупатели. Ли Мэн, девушка в чёрной ветровке с потёртыми рукавами, берёт пластыри и бинты, бормоча: «Опять краска разъела кожу». Он замечает шрам у неё на запястье, похожий на полумесяц, но молчит. Вечерами она рисует граффити на стенах заброшенного завода
Ли Жоу, курьер из района Чаоян, разворачивает лапшу «Каншифу» в съемной однушке, когда замечает трещину на стене. В ней — деревянная шкатулка с потрескавшимся веером. «Ты уверена, это не хлам?» — Сяо Юй, соседка-студентка, щурится, разглядывая узоры. «Смотри, иероглифы стерлись, а вот дата — 1927. Кому нужна такая подделка?» На следующий день, развозя посылку на улице Нанкинлу, Ли Жоу вдруг видит
Ли Чэнь, младший аналитик из Шэньчжэня, заметил двойника в случайном ролике с камеры метро — тот нёс точно такую же потрёпанную сумку с логотипом «Xinghua Technologies», но в руке сжимал стаканчик баоба-ча со льдом, который сам Ли терпеть не мог. «Смотри, Вэньцзяо, это же я, но я вчера вообще на совещании сидел до девяти!» — тыкал он пальцем в экран смартфона коллеге, которая, разминая затекшую
Чэн Лань, в потёртой школьной куртке с оторванной пуговицей, каждый четверг оставался убирать кабинет химии. В тот день Сяо Юй, с растрёпанными чёлкой и пятном от чернил на рукаве, задержалась из-за дополнительных занятий. «Опять дежурство? — протянула она, разглядывая его веник. — Дай сюда, а то до вечера провозимся». Они вынесли мусор через чёрный ход, где пахло жареным тофу из соседней
Ли Чэн, 24 года, каждое утро протирал стойку в кафе «Золотой лотос» на окраине Чунцина. Его соседка Сяо Вэй, студентка-архитектор, заказывала латте с двойной пенкой и роняла в чашку крошки печенья из соседней пекарни. «Опять не спишь?» — спросил он, заметив синяки под ее глазами. Она показала чертежи: «Макет торгового центра. Завтра защита — переделываю третий раз». По вечерам Ли включал старый
Ли Вэй, повар с обожжёнными пальцами от масла сковороды, заметил, что лавровый лист в бульоне для королевской трапезы пахнет горьким миндалем. "Старый Чжан всегда клал два листа, а не три", — пробормотал он, вылавливая лишний лист деревянной ложкой с трещиной. В соседнем коридоре служанка Цзин, стирая пятно от соевого соуса на своём переднике, услышала, как евнух Ли-бо сказал конюху:
Ли Минь рылся в коробках с бракованными деталями от часов в мастерской на краю рынка «Золотой журавль». В кармане куртки затерялась записка от пропавшего брата: *«Они отслеживают тиканье. Сожги циферблат из бабушкиного комода»*. Над дверью висел сломанный хронометр 1930-х — подарок деда, чьи стрелки всегда показывали 4:44. В переулке за углом Сяо Хуа, девчонка с синим инеем на волосах, бросила
Ли Чэнь, младший аналитик в *Golden Horizon Tech*, допоздна засиживается в кабинете 1908. На столе — треснувшая кружка с остатками растворимого кофе, пустой контейнер из-под лапши быстрого приготовления прилип к клавиатуре. За окном Шэньчжэнь гудит, как перегруженный сервер, а кондиционер хрипит на режиме «зима». В трубке скрипит голос Сяо Вэя, коллеги из соседнего отдела: *«Чё тупишь? Лифты с