Лена, медсестра с ночными сменами в берлинской клинике «Шарите», находит в кармане старой куртки записку от покойного мужа: *«Проверь ящик в гараже. Там всё для тебя»*. В гараже, пахнущем бензином и ржавчиной, она обнаруживает коробку с деньгами, паспортом на имя «София Мейер» и ключом от квартиры в районе Пренцлауэр-Берг. На кухне, разбирая находку, Лена звонит сестре: «Он что, в криминал влез
Лусия Монтеро, 28-летняя художница из Нью-Йорка, прилетает в Севилью после смерти бабушки, оставившей ей полуразрушенный дом в районе Санта-Крус. В чемодане — банки с арахисовой пастой, потёртый блокнот с эскизами граффити и письмо от нотариуса, где упоминается «условия наследства». На второй день она спорит с соседом-водопроводчиком Хавьером, который ворчит: *«Ты хочешь, чтобы трубы пели
Линдиве Мабоко, адвокат из Йоханнесбурга, за неделю до 16-летия дочери Золы обнаружила пропажу 200 тысяч рандов из семейного сейфа. Деньги предназначались для вечеринки в особняке в Сэндтоне — Зола мечтала о синем маникюре, фотосессии у бассейна с розовыми лепестками и трёхъярусном шоколадном торте. На самом мероприятии, когда гости в костюмах «золотых богов» танцевали под афробит, охранник
Миа, 23 года, ворочает корзинами с грязным бельём в прачечной «Чистый лист» на окраине Лас-Вегаса. Её сестра Лиза, 19 лет, целыми днями валяется на диване в их однокомнатной квартире с облупившимися обоями. Вчера Миа спрятала последние 50 долларов в жестяную банку из-под риса: «Если опять потратишь на таблетки, в следующий раз буду прятать в микроволновке», — бросила она, застегивая рюкзак. Лиза,
Аоки случайно оставляет тетрадь с розовой обложкой на парте после урока химии. Кума, его одноклассник, поднимает ее, листая страницы с каракулями в углах, и натыкается на признание: *«Люблю того, кто всегда жуёт мятные леденцы на третьей парке у окна»*. На следующий день он прижимает тетрадь к груди, блокируя Аоки у выхода из спортзала. «Это твоё?» — Кума тычет пальцем в строчку, пока с улицы
Эмма, бывшую аферистку Кэтрин, теперь можно встретить в провинциальном Вудбери — она топит печь в доме с рыжим крыльцом, варит овсянку для дочери Роуз и притворяется, будто не вздрагивает от звонков с незнакомых номеров. Её муж Дэвид, учитель истории, вечерами проверяет тетради у кухонного стола, не замечая, как жена прячет под половицей вырезки из газет с заголовками о пропавших миллионах. Всё
Эмили из Нью-Йорка, в замшевой куртке и с термосом латте, столкнулась с Джейком из Лос-Анджелеса у стойки регистрации в аэропорту О’Хара. Его рюкзак зацепился за её чемодан, рассыпав пачку старых фотографий с метками «Сан-Диего, 2016». Рейс в Денвер отменили из-за грозы. «У меня там репетиция ужина через 18 часов, — сказала Эмили, тыкая в билет на телефоне. — Машину возьмёшь? Я скинусь за
Лара, 27-летняя аптекарша из Роттердама, каждое утро протирала склянки с настойками в семейной лавке «De Groene Fles». Ее рыжие волосы пахли мятой после вчерашнего эксперимента с эфирными маслами. В четверг, когда шел дождь, в дверь позвонил Йост — парфюмер в помятом тренче, искавший редкий сорт лаванды. «У вас есть что-то… горькое? — спросил он, перебирая флакон с базиликом. — Мой последний
Алиция Тарновска, прокурор с привычкой жевать мятные таблетки от стресса, находит тело 17-летнего Матеуша в парке Скарышевского. На руке жертвы — татуировка с буквой «В», как на открытках, которые Алиция получает с 2006 года. В кармане джинсов мальчика — ключ от камеры хранения на Центральном вокзале. «Ты опять лезешь туда, где не светит», — бросает ей Марек Вильк, коллега, перебирая папки в
В парижском особняке на рю де Грансель 17, маркиза Ориана де Германт каждое утро поправляет кружевные манжеты перед трюмо с треснувшим зеркалом. Её брат, барон Паламед де Шарлюс, в это время бродит по букинистическим лавкам на набережной Вольтера, выискивая редкие издания Бальзака — его трость с серебряным набалдашником оставляет царапины на полу лавок. В соседнем квартале Виктуар, служанка
Лена, старший программист из лондонского офиса *NextGen Studios*, неделями не выключала монитор с кодом игры «Сфера». Кофемашина в углу гудела, как умирающий шмель, а на столе валялись обертки от протеиновых батончиков. «Тут опять глитч с текстурами в третьей зоне», — бормотал Джейкоб, ее коллега из Сан-Франциско, через зубы держа стилус. Они спорили о том, как исправить ИИ босса, который вместо
Лена, рыжая комик с татуировкой совы на запястье, тушит сигарету в банке из-под нутеллы за кулисами клуба на Ораниенбургерштрассе. Её сосед Тим, в растянутом свитере из комиссионки, повторяет шутки про веганские сосиски перед зеркалом в туалете, пока бармен Мо смахивает пивную пену со стойки. «Ты опять втираешь про брекзит? — Лена хрипло смеётся, поправляя облегающее платье с порывом на бёдра. —