Юки, сгорбившись над смартфоном в тесной кухне, тыкает в калькулятор. "Такуми, в этом месяце снова минус 3000 иен. Свет могут отключить через три дня". Такуми, развалившись на засаленном диване, тянет руку к розетке, куда вставлена самодельная перемычка из скрепок: "Эй, может, протянем провод от старика с третьего этажа? Он все равно не заметит". За окном дождь стучит по
В тайге, за триста километров от ближайшего посёлка, капитан Игорь Семёнов чинил снегоход, пока его напарник, лейтенант Кирилл Морозов, разминал замёрзшие пальцы над костром. «Опять следы у реки — не волки, шины», — бросил Кирилл, доставая из кармана смятый лист с координатами. Утром они нашли перерезанные провода на вышке наблюдения и пустые гильзы 12-го калибра. «Браконьеры? Слишком чётко
В приморском городке, где улицы вымощены кирпичом, десятилетний Бобби и его сестра Минди проводят дни с рыжей собакой Булькой. Однажды во дворе, заваленном велосипедами и мячами, Бобби потерял голубого робота из набора Lego. "Буль, он же последняя деталь для космодрома!" — хныкал мальчик, копаясь в куче осенних листьев. Булька, потянув носом воздух, потянула поводок к забору, где под
Люка Моро, детектив из Марселя, каждое утро заворачивал в *Café du Soleil* за эспрессо и круассаном с миндальной крошкой. Его стол был завален фотографиями с мест преступлений: на одной — тело мужчины в пиджаке с выцветшей нашивкой яхт-клуба, на другой — обрывок письма с фразой *«Она знает про доки»*, написанной синими чернилами. В четверг, обыскивая заброшенную квартиру в районе Панье, Люка
Реджинальд Дуайт, щуплый мальчишка в очках с толстыми линзами, часами колотит по пианино в гостиной дома на Пиннер-роуд. Ковер с выцветшими ромашками, запах тушеной капусты из кухни. Отец, Стэнли, молча ставит на подоконник пластинки The Beatles, мать Шейла кричит из коридора: «Опять этот грохот! Хоть бы в футбол гонял, как нормальные пацаны». В 17 он сбегает в Лондон, подписывает контракт в
Марта, бывшая учительница из Манилы, каждое утро заваривает растворимый кофе в треснувшей кружке с надписью *"World’s Best Mom"*, пока её 12-летний сын Тонио рисует на стене маркером карту маршрутов. В гараже, заваленном коробками ручной работы — деревянные лошадки, вышитые платки, глиняные свистульки — её сосед Рой ковыряется в моторе старого синего фургона Mitsubishi. «Опять шалит?» —
Амир, водитель автобуса с облупившейся краской на капоте, каждый день объезжает блокпост у въезда в приграничный городок. Его маршрут — пустые сиденья, школьники с рюкзаками и старухи в платках. На КПП солдат Лиор, 19 лет, щурясь от солнца, тычет пальцем в трещину на лобовом стекле: «Опять везешь тех, кто за стеной?» Амир молча протягивает документы. В кармане у него смятая распечатка — счет за
Лива, 27 лет, каждое утро протирала пыль с корешков книг в городской библиотеке Копенгагена. В четверг, когда дождь стучал по мутным окнам, она нашла в возвращённых изданиях потрёпанный томик Хёйберга с пометками на полях: *"Это место пахнет твоими духами – дешёвый жасмин из супермаркета"*. Через неделю тот же почерк появился на квитанции за аренду — Эмиль, 31 год, бармен из *Månefald*,
Диего сидит на крыше дома в Ла-Пломе, разминает старый мяч, обмотанный изолентой. Внизу кричит сестра Мария: «Ужин остывает, *loco*!» Он спускается по ржавой лестнице, задевая плечом бельевые веревки. В 82-м тренер Билардо в раздевалке «Боки Хуниорс» швыряет тактическую доску: «Ты что, в квартале играешь?» Диего хватает грязную футболку, вытирает лоб: «Ага, и там хоть люди честные». После
Лера, 23 года, протирает столики в «Чайной №6» на Уралмаше. Фартук в кофейных разводах, волосы пахнут жареными пирожками. Димка, гитарист из соседнего квартала, в рваной косухе «Арии» тащит усилитель через лужу: «Деньги за выступление в клубе слиняли. Нам бы микшер, а ты про светомузыку». Они репетируют в гараже дяди Вити, бывшего шахтера. Тот стучит по батарее, когда бас-бочка грохочет после
Эмили ворочается на заднем сиденье ржавого пикапа, пытаясь удержать коробку с банками оливковой краски. Грузовик резко тормозит у полуразрушенной закусочной «Лулус» в Айове — фасад облупился, неоновая вывеска мигает. Джейк, в заляпанных шортах и кепке с потёртым логотипом бейсбольной команды, вытирает пот со лба: «Ты опоздала на три часа. Опять путала Central Street с Cedar Avenue?» Она швыряет
Антон ковыряется в разобранном генераторе, пока Лиза перебирает банки с тушёнкой в полуразрушенном «Пятёрочке» на Ленинградском проспекте. «Слышал, на станции метро «Автозаводская» видели запасы медикаментов», — бросает он, вытирая машинным маслом руки о рваные джинсы. Лиза морщится, поправляя шерстяной шарф, съехавший с плеч: «Гриша с ребятами уже неделю там лазают. Поймают — костей не
