Сакура месит тесто для мисо-супа, пока её сводные сёстры, Хикари и Акари, примеряют новые оби у витрины с шёлковыми кимоно. «Ты забыла вычистить золу из печи, — бросает мачеха Каэде, не отрываясь от расчёски с инкрустацией. — Иначе риса на ужин не получишь». Вечером героиня зашивает дырку на рукаве Акари, при свете бумажного фонаря, а за окном разносчик кричит о скидках на угорь. На полу валяется
Харуто, 22 года, в рваном пальто копался в груде кирпичей возле сгоревшего склада в районе Асакуса. Его младшая сестра Ая, 14 лет, тащила ведро с дождевой водой, споткнулась о рельс трамвая: «Опять эти рельсы торчат... Когда их уберут?» В лавчонке у старика Танаки меняли фамильную вазу на мешок риса — хозяйка шептала, что рис наполовину с опилками. Вечером у костра из досок Харуто говорил соседу,
В Сан-Франциско адвокат Артур Блейк, затянутый в костюм с мятым галстуком, принимает дело Клары Парадайн — жены убитого промышленника. Её серое платье с потускневшей брошкой контрастирует с ледяным взглядом: «Вы верите, что я зарезала мужа из-за наследства?» В кабинете, пропахшем кофе и сигаретным дымом, Артур копается в финансовых отчётах, находит переводы на счёт анонимного нью-йоркского
Раджеш, с засаленным воротником рубашки, тащил коробки на текстильной фабрике в переулке Барабазара. Вечером он забегал в чайную, где Мина, в выцветшем сари с узором павлина, разливала напиток в глиняные чашки. «Мать опять кашляет по ночам, — говорила она, вытирая ладонью пот со лба, — аптекарь требует 12 рупий за сироп». Раджеш молча клал в её руку мятую купюру, пряча глаза. На стене за ними
Ирма Петерсон, рассеянная блондинка с вечно заляпанной помадой зубочисткой в волосах, делит тесную квартирку на Родео Драйв с прагматичной Джейн Стоуэлл. По утрам Ирма роняет яйца на плиту, приговаривая: «Джейн, а если поджарить их с вареньем? Говорят, Элвис Пресли так делает!» — пока подруга ворчит, вытирая брызги кофе с конторки, где лежат недописанные письма для её босса, мистера Клайдена. В
Алиса, с рыжими волосами, завязанными в небрежный пучок, каждый вечер пробиралась через плетеную ограду фермы Мартена, чтобы стащить яблоки из сада. Мартен, в засаленной кепке и с ведром корма для коз, ловил ее на месте: «Опять за старым? Лучше помоги грядки прополоть — тогда и яблоко дам». Его ферма в долине Прованса пахла оливковым маслом и пылью — полуразвалившийся дом с треснувшими ставнями
Амита, молодая ткачиха из деревни под Коимбатуром, каждое утро проверяла станок на сырость — нити слипались из-за влаги. Её брат Раджеш, работавший на чайной плантации в Ассаме, привез ржавые инструменты: «Кредиторы у порога. Если к пятнице не соберем урожай хлопка…» В лавке специй на углу базара старик Балвант шептал покупателям, что англичане вывезли последние мешки риса, пока полиция тушила
В форте возле пересохшего колодца сержант Элиас Кроу дергает поводья оседланного мустанга, глядя на пыль от приближающихся всадников. Его дочь Марта, в платье с выгоревшими на солнце заплатками, тащит ведро с мутной водой к лачуге, где её мать Лора вытирает ружьё тряпкой, пропитанной керосином. «Апачи взяли шахту у Брэкстоунов, — бормочет Элиас, поправляя кобуру. — Опять хоронить будем, а не
Антон, 28-летний программист из Москвы, срывается с лечения после диагноза «неоперабельная аневризма аорты». Уезжает в деревню Шумилово к бабке Галине, которая живет в покосившемся доме с голубыми ставнями. Первое утро начинается с крика петухов и запаха пережаренных блинов. «Ты ж как скелет», — хрипит Галина, ставя перед ним глиняную кружку с чабрецом. Он спорит, отодвигая травяной настой, но
Ли Вэй, коренастый курсант с неизменной тетрадью в нагрудном кармане, каждый день в 05:30 вытирал пыль с таблички на казарме №3 в Чэнду. Его сосед по койке, Чжан Ху, вечно опаздывал на построение, пряча под подушкой смятые письма от девушки из Шанхая. «Опять проспал? Ты позоришь наш взвод!» — шипел Ли Вэй, поправляя ремень у ржавой раковины. Чжан Ху, жуя лепешку с луком, бросал через плечо: «Твои
Ли Сяо, парень из рабочего квартала Чунцина, каждое утро развозил на потрёпанном скутере заказы из семейной лапшичной. Его телефон вечно гудел от сообщений одногруппников: «Сяо, ты опять проспал семинар? Преподаватель рвёт и мечет». Однажды, объезжая лужу у ворот университета, он врезался в девушку в бежевом пальто — Чэнь Юйцзин, дочь местного чиновника, которая несла стакан гранатового чая с
Нана, студентка из Японии, впервые сталкивается с парижским метро — потерялась между пересадочными станциями, пока пожилая женщина в берете не толкнула её локтем: *«Пропустите, я за хлебом опаздываю!»*. В съёмной комнатке на Монмартре, где обои отслаиваются возле окна, она знакомится с Клодом — соседом-художником, вечно пахнущим скипидаром. Он рисует её портрет между глотками кофе, бурча:
