Мэйра Клинт, 23 года, просыпается в старой квартире над кафе *Сосновая игла* в Брекенридже, Колорадо. На запястье — синяк в форме полумесяца, которого не было до аварии на шоссе 24. Во флэшбеках она видит чьи-то руки в черных перчатках, сжимающие окровавленную ветку березы. Её подруга Джесс, работающая в местной библиотеке, находит в архивах газету с заметкой о пропавшем туристе: в кармане его
Лиза, 27 лет, с утра перетирает стойку в кафе «Двойной эспрессо» на окраине Бейкерсвилля. За углом Итан, ее сосед-студент, тыкается в ноутбук, жуя холодную пиццу из микроволновки. «Опять Бакли пропал», — бормочет Лиза, разглядывая объявление о пропаже ротвейлера с рваным ухом. Итан поднимает голову: «Третий за месяц. Вчера у почты видел фургон с логотипом «ГринХауз» — шины в грязи из соснового
Ханна Свенсен, владелица кафе *Драконья булочка* в Эджвуде, штат Миннесота, каждое утро начинала с проверки поставок муки и споров с пекарем Ллойдом о количестве кардамона в пряниках. В четверг, пока она протирала стойку с пятном от ежевичного сиропа, в дверь влетела Клэр Моррисон — мать 16-летнего Макса, пропавшего после тренировки по бейсболу. «Он не брал телефон, даже кекс не забрал», — дрожал
Сергей Михеев, водитель грузовика из Дзержинска, обнаруживает в своём почтовом ящике конверт с чужим паспортом и ключом от сейфа. Вместо того чтобы отнести находку в отделение, он забирает документы домой — на кухне, разливая чай в подстаканник с треснувшим стеклом, звонит сестре: *«Лен, ты представляешь, тут какой-то Артем Гусев. Может, лотерейный билет проверить?»* На следующий день, заехав в
Кора, 17 лет, копалась в старом сарае за домом в Неваде, пока её младший брат Лео, 14, чинил сломанный велосипед. В ящике с ржавыми гвоздями она нашла металлический диск с выцветшими символами — потянула, и комната заполнилась синим свечением. «Опять хлам тащишь?» — бросил Лео, вытирая руки об потертые джинсы. Диск завис в воздухе, осыпая пол искрами. Кора ткнула в символ, похожий на волка, —
Рави Кумар, 32 года, работает младшим аналитиком в душном офисе «Star Finance» в районе Бандра. Каждое утро он покупает чай у уличного продавца Мукеша, который всегда ворчит: «15 рупий, Рави-бхай, сахар дорожает». Дома — крохотная двушка с треснувшими стенами, где жена Аша жарит пакора, пока их дочь Мира ковыряет учебник математики. В пятницу Рави замечает в отчетах переводы на счет
В рыбном порту Пусана 34-летний Чон Джихун в рваном фартуке разгружает коробки с кальмарами, пахнущими льдом и йодом. Его мобильный вибрирует: сообщение от сестры о долгах за аренду квартиры в Кванджу. На обеденном перерыве он замечает Ли Сучин — девушку в кожаной куртке с выгоревшими плечами, которая каждое утро покупает консервированную скумбрию у соседнего лотка. В четверг она случайно роняет
Аю, двадцатитрехлетняя официантка из пекарни в Северной Джакарте, каждое утро начинала с замеса теста под треск вентилятора. Ее младшая сестра, Деви, собирала крошки маффинов в пластиковый контейнер для школьного завтрака: «Ты опять не спала?» — спрашивала она, указывая на синяки под глазами Аю. Денег не хватало даже на ремонт мопеда, который дымил у входа. Все изменилось, когда Раден, фотограф с
Лео, пятнадцать лет, живет с отцом Грегом в полуразрушенном кирпичном доме на окраине Ванкувера. Грег, монтажник-высотник, после смены притащил домой засыпанный глиной камень с трещиной, похожей на глаз. "Ты где это выкопал?" — Лео ковыряет вилкой холодные блинчики с кленовым сиропом. "На стройке у моста, под старым кленом", — Грег чистит ножом подошву ботинок, оставляя комки
В 1996 году Константин, переживший множество личных трагедий, устраивается надзирателем в тюрьму особого назначения. Вокруг него собрались такие же изломанные люди — тюремный врач, прокурор и другие сотрудники, каждый из которых несёт на себе груз прошлого. Это был тревожный и жестокий период, когда жизнь, казалось, балансировала на грани хаоса. Однажды Константин встречает отца жертвы одного из
21 декабря 1988 года мир содрогнулся от ужасающей трагедии. Самолет, выполнявший рейс из Франкфурта в Детройт, взорвался над шотландским городком Локерби. Взрыв на борту, устроенный террористами, унес жизни 270 человек. Этот день стал черной датой для сотен семей, в том числе для доктора Джима Свайра, чья дочь была среди пассажиров. Для Джима утрата стала началом пути, полного боли и решимости.
Анна всегда жила под девизом «идеал или ничего». Будучи успешным пластическим хирургом и строгим руководителем клиники, она привыкла управлять каждым аспектом своей жизни. Её брак казался примером стабильности, а собственная строгость не позволяла ни себе, ни окружающим ошибаться. Единственным искажением в её идеальной реальности была дочь-неформалка, отвергающая навязанные стандарты. Анна