В модуле "Гелиос-7" инженер Лина Маркес, затянутая в потёртый комбинезон, ковыряется в панели вентиляции. Её напарник, биолог Джейкоб Реннер, с сигаретой за ухом (хотя курить запрещено), тыкает в экран с помехами: *"Тут не поломка, Лина. Сигнал идёт снаружи, как будто… стучит"*. По коридору бежит капитан Варгас, крича про "аномалию в секторе D". Внезапно стекло
Вина, засучив рукава школьной формы, перебирала коробки в сарае деда. Между ржавыми серпами и связками сушеного перца она вытащила потрепанный дневник с вмятиной от пули на обложке. «*1943. Сегодня привезли еще троих. Говорят, проклятие активируется через семь дней после вскрытия могилы...*» — прошептала она, вытирая пальцем пятно от плесени. За спиной хлопнула дверь: Раден, ее младший брат,
В Томске геолог Вадим Коршунов находит в архиве завода потёртую папку с анализами почвы возле заброшенной скважины №17 — пробы показывают следы тяжёлых металлов и бензола. Он звонит Ирине, журналистке из местной газеты, с которой когда-то пил дешёвое вино в общаге: «Тут на сопках у посёлка Еланька земля пахнет соляркой, даже рыба в реке дохнет». Они едут в деревню, где бабка Марфа в платке с
Азиз Махмуд Аль-Хюдаи, реставратор из Стамбула, живет в крохотной квартире над мастерской в районе Фатих. Каждое утро он заваривает крепкий кофе в медном джезве, поправляет очки и идет чинить треснувшие изразцы в мечети XVI века. На рынке Капалы Чарши он сталкивается с Лейлой, девушкой в потертой кожаной куртке, которая снимает на плёнку узоры на старых кувшинах. «Это не османский орнамент, —
В Трастевере, Рима, братья Марко и Лука делят квартиру над мастерской, где Марко чинит мебель, а Лука развозит туристов на потрёпанном «Фиате». Однажды, разбирая ящик комода XVIII века, Марко натыкается на пачку писем 1973 года, адресованных некой Грации. «Смотри, — тычет он пальцем в жёлтую страницу, — тут про какую-то сделку с картиной… Может, Караваджо?» Лука, разогревая лазанью в
Эмили Картер, психотерапевт из бостонской клиники в перестроенной фабрике XIX века, внедряет экспериментальный метод: пациенты кричат в звуконеизолированной комнате с малиновыми стенами. Первая подопечная — Лиза Морган, 28 лет, библиотекарь с паническими атаками. «Представь, что воздух — это стекло, — шепчет Эмили, поправляя очки со слезами на линзах. — Разбей его голосом». После сеанса Лиза,
Сильвия замечает трещину на стене своей хрущёвки в Гатчине, пока варит растворимый кофе. Запах горелой крупы смешивается с дымом от соседского балкона. В почтовом ящике — письмо от тёти Марты из Вырицы: *«Приезжай, покажу, что твой отец прятал под полом»*. В автобусе №18 Сильвия сталкивается с мужчиной в чёрном плаще, который роняет ключ с гравировкой «Летний сад, 1987». Он исчезает, оставив на
В Марселе Люк Моро, бывший таможенник с шрамом над бровью, роется в ящиках своего ржавого фургона, забитого контрабандными сигаретами и старыми газетами. Его сестра Элоиза, медсестра в госпитале Сальпетриер, обнаруживает в кармане умершего пациента ключ от сейфа с пометкой «Антверпен». Тем временем в Милане Карла Висконти, дочь владельца текстильной фабрики, прячет в вентиляции цеха сумку с
Элина, в потёртом переднике, чистила камин в лондонской гостинице «Чёрный лебедь», когда мачеха Марго бросила ей связку ключей: «Пока крысы не сожрали последнюю ветчину, уберись в погребе». Сестры, Клара и Беатрис, щёлкали фисташки у камина, обсуждая, как Беатрис пролила портвейн на платье графини Эдмонтон. Вечером, прячась на чердаке, Элина нашла в сундуке с ржавыми инструментами отца пару
Лив, пятнадцатилетняя школьница из Содертелье, каждое утро по дороге в школу забегает в пекарню на Storgatan, чтобы купить булочку с корицей. В подвале старого дома своей бабушки она находит коробку с письмами 70-х, адресованными некой Ингрид. Сосед Элиас, парень в растянутом свитере, который чинит велосипеды у гаража, замечает, как Лив выносит мусор с обрывками фото: *«Это… моя умершая тетя?»* —
В канадской глубинке, под Альбертой, Элара Морроу, 28 лет, в джинсах с прополисными пятнами, перетаскивает ульи под запах гари от лесных пожаров. Ее друг Джавед, ветеринар, кричит через респиратор: «Если не уйдем на север до заката, матки сдохнут от дыма!» В разбитом трейлере, заваленном банками меда, Элара находит под половицей ржавую коробку с письмами 1943 года — солдат Томас пишет мальтийской
Адриана, 38 лет, каждое утро развешивает мокрое белье на веревке во дворе, пока соседский попугай кричит: *«¡Pinche calor!»*. В аптеке, где она работает, старуха Марта просит *«таблетки от одиночества»*, тыча в витрину дрожащим пальцем. Муж Адрианы, Эстебан, учитель истории, на перемене жует холодные буррито, слушая, как директор школы ругает его за «слишком мрачные» лекции про революцию. Дочь