Эмили, повар с татуировкой якоря на запястье, каждое утро ругается с поставщиком овощей в порту Галифакса: «Опять кабачки как резина — хоть в боулинг играй!» Её затянутые в сетку волосы пахнут рыбой, даже когда она надевает вечернее платье для ужина капитана. На палубе «Северного сияния» — старого лайнера с треснувшим иллюминатором в трюме — она сталкивается с Джейком, механиком в промасленной
Мийа, 23 года, развозит заказы на ржавом велосипеде по Сан-Франциско, совмещая это с подработкой в кафе «Лавандовый козлёнок». Там висит неоновый знак *«Кофе или смерть»*, а клиенты вечно спорят о криптовалюте. По вечерам она рисует комиксы про говорящего кота, пока её соседка Лина, медсестра, жарит куриные наггетсы и ворчит: «Ты опять забыла купить туалетную бумагу?» В четверг Мийа сталкивается
Лора застряла в лифте отеля «Эклипс» с Эваном, пока они везли чемоданы на третий этаг. Ее ладонь скользнула по ржавой ручке тележки — «Ты видел, как Нина смотрела на ту картину в холле? — прошептала она. — Там… лица в узорах». Эван потрогал царапину на двери, оставленную чем-то вроде ножа: «Марк сказал, это просто квест для шоу. Но кофе в автомате вонял горелым еще вчера». На вторые сутки Нина
Джо Картер, 28 лет, каждое утро покупает кофе из автомата на станции метро «Фултон-стрит» в Нью-Йорке. Его серые кроссовки давно стёрты по краям, а на рубашке всегда пятно от вчерашнего латте. Работает младшим аналитиком в «Кроули & Баркер», смотрит в экран с 9 до 18:00, потом едет домой в Бруклин. В четверг, 12 октября, на платформе к нему пристала девушка в чёрной ветровке. «Ты Джо? Держи,
Марк, студент-архитектор из Питера, снимал трешку на окраине Москвы, пока его соседка Лиза не сломала ногу, уронив на себя гитару. Она — начинающая певица, вечно опаздывала на репетиции, оставляла на кухне чашки с засохшим кофе. «Ты опять забыла вынести мусор?» — ворчал он, натыкаясь на пакет у двери. Она в ответ включала кавер на «Кино», заглушая его возмущение. Их общий друг Сергей, бармен из
Ми-джонг, 27 лет, в рваном фартуке с пятнами от дуриана, копошится в лавке на старом рынке Пусана. Ее сосед Сок-хван, продавец кальмаров, стучит по жестяной стене: «Твой вонючий фрукт снова отпугнул туристов!» В холодильнике — три коробки перезрелых дурианов, подарок тети из Малайзии. Ми-джонг решает сварить из них джем, но взрыв скороварки заливает липкой массой счет за аренду. Через час она
Фред Гаррис, бывший бас-гитарист блюз-банды, ковыряется в разбитом Ford Mustang 1978 на свалке под Рено, Невада. Его жена Мэри, медсестра в местной клинике, ругается из-за неоплаченных счетов за электричество, пока их дочь-подросток Люси строчит в телефоне мемы с котами. Вечером через старую CB-радиостанцию в трейлере Фред ловит голос Хэнка Толберта — дальнобойщика, погибшего в аварии на шоссе
Эмир выходит из автобуса на пыльной станции в Каше, морской ветер сбивает с ног запах жареных сардин с лотка у причала. Он не был здесь десять лет — с тех пор, как его имя зашептали в связи с пожаром на складском квартале Измира. В кармане дрожит смятая фотография: он, Лейла и отец на фоне потрескавшейся стены их старого дома в районе Чукурджа. «Ты похож на призрака», — бросает таксист, провозя
Ли Вэй, парень в потёртой кожаной куртке, каждое утро таскал ящики с рыбой на рынке в порту Циндао. Его соседка, Мэйлин, ворчала, когда он забывал выключить свет в общей кухне: «Ты хоть раз думаешь о счетах?» Однажды в коробке с сельдью он нашёл старую карту, испещрённую иероглифами — её края пахли ладаном, как в храме у бабушкиного дома. В Шэньчжэне, среди неоновых рекламных щитов, Ли Вэй
Ён-щим моет пол в кафе на окраине Пусана, когда замечает трещину на окне. Бабушка Ким, владелица заведения, бросает ей тряпку: *«Не пялься на стекла — лучше тесто замеси. Клиенты через час подтянутся»*. Девушка, вытирая ладони о фартук с пятнами от красной фасоли, вспоминает долги отца — тот снова исчез, оставив записку: *«Вернусь к Чхусоку, продам старый грузовик»*. В тот же день в кафе заходит
В Милане Лука, плотник с обветренными руками, задерживается на стройке из-за сломанной бетономешалки. Его жена Марта звонит третий раз за час: «Опять эти русские турицы заказали виллу под Комо. Говорят, к полуночи нужен эскиз». Лука вытирает цементную пыль с телефона, бормочет: «Скажи, что завтра. Или пусть ищут другого дизайнера». На обратном пути он заезжает в бар «Стелла», где официантка Карла
Лейла, 28 лет, переезжает в стамбульскую квартиру в Бешикташе к Эмиру, вдовцу с дочерью-подростком Зехрой. В первый же день Зехра, разбив чашку с надписью *"Семья – 2016"*, молча собирает осколки в ситечко для чая. «Зачем ты это хранила?» – спрашивает Лейла, указывая на коробку с вещами покойной жены в углу гостиной. Эмир, поправляя очки, бормочет: «Она сама решит, когда выбросить».