Ли Вэй, слепой с детства, чинил радиоприемники в тесной мастерской на углу переулка Цзиньли. Его пальцы запоминали форму транзисторов и винтиков быстрее, чем клиенты успевали описать поломку. "Конденсатор сгорел, — бурчал он, перебирая ящик с запчастями, — плата треснула от влаги". По утрам соседка, тётя Су, приносила ему в термосе рисовую кашу с солеными овощами, напоминая: "Ты бы
В лобби отеля на набережной Майами Эйвери, менеджер с рыжими волосами, вечно закатанными в пучок, пытается успокоить клиентку в бикини, кричащую из-за краба, заползшего в её сумку. «Это не таракан, миссис Брукс, это просто… местный колорит», — бормочет она, пока горничная Мария, пряча смех, тащит вёдра с хлоркой в лифт, который с утра застревает между этажами. На кухне шеф Карлос, в пятнистом
Молодой программист Март, живущий в панельной хрущёвке на окраине Таллина, находит в почтовом ящике конверт с 500 евро и распечаткой: «Тест пройден. Завтра — 800. Университетская библиотека, 15:30». В кафе «Кубари» за шатким столиком он показывает банкноты сестре Лийзе, которая вытирает руки о фартук с пятнами кофе. «Может, наркодилеры перепутали адрес?» — она щурится, разглядывая водяные знаки.
В прибрежном городке Сен-Мало 29-летняя Леа Дюбуа, морской биолог с облупившимся лаком на ногтях, обнаруживает в пробах воды аномальные колонии водорослей, светящихся в темноте. Ее брат-рыбак Антуан, пахнущий селедкой и солью, жалуется за рюмкой кальвадоса: «Сети рвутся, как бумага. Это не просто цветение — они словно жрут все на пути». Леа находит в водорослях следы синтетических ферментов, а
Люка, 32-летний инженер из Брюсселя, каждое утро покупает кофе в автомате на станции «Сен-Жери» — треснувшая чашка, два куска рафинада. В тот день экраны метро зависли на 10:47, а незнакомка в красном берете, Эмили, прокричала: *«Ты тоже видишь цифры на стене?»*. В ее парижской квартире над пекарней «Au Levain Perdu» они нашли обрывки распечаток: координаты бункеров НАТО 1960-х, детские рисунки с
В Скопье Мая, студентка-первокурсница, пытается сварить тавче гравче, но пересаливает фасоль. Соседка Баба Илинка, услышав кашель через тонкие стены, стучит в дверь деревянной ложкой: «Соль не картошка, Майо. В следующий раз клади пол ложки — смотри, как я». На кухне пахнет жжёным чесноком, а на столе валяется потрёпанная тетрадь с рецептами. В Варшаве Войтек, лысеющий автомеханик, ковыряется в
Картер, механик из Чикаго, ищет свою дочь Эмму, пропавшую после того, как вирус, превращающий людей в агрессивных мертвецов, захлестнул южные районы города. В аптеке на углу 5-й улицы, где разбитые витрины усыпаны пустыми упаковками антибиотиков, он сталкивается с Леной — медсестрой в заляпанном кровью халате. «Там сзади ещё морфин?» — хрипит Картер, перевязывая рваную рану на руке. «Только если
Конанн, парень лет семнадцати, копался в сарае деда под Намюром, разбирая ящики с ржавыми гвоздями и консервами 60-х. Наткнулся на коробку с механизмом, похожим на гибрид часов и динамо-машины. «Сдай в металлолом», — хрипел дед, чиня велосипед во дворе. «Тут маркировка *Acier-Lux-1954* — сплав из Люксембурга, их больше не выпускают», — упёрся Конанн, оттирая грязь тряпкой. Местный кузнец Гюстав,
В деревне Джхари, затерянной среди выжженных полей Раджастана, 18-летний Арджун копает колодец в третий раз за месяц. Песок срывается со стенок, засыпая его по колени. «Если не найдем воду до сезона дождей, продадим корову», — бормочет его отец, Шекхар, разглядывая потрескавшиеся стопы. Сестра Арджуна, Меера, тайком меняет медные браслеты матери на мешок риса у торговца-сикха, который приезжает
Росарио, работница фабрики по обработке янтаря в Санто-Доминго, обнаруживает в кармане пропавшего сына Луиса смятый чек из аптеки с координатами, нацарапанными на обороте. Запах смолы въелся в её кожу, а шум машин за окном мастерской мешает сосредоточиться. «Он говорил, что поедет к дяде в Ла-Роману, — кричит она коллеге Марисе, перекрывая гул дробилки, — а тут Лима, чёрт возьми!» В картонной
Кирилл, парень в потёртой куртке, нашёл ржавую металлическую струну на заброшенной стройке возле своего дома в Екатеринбурге. Он принёс её в квартиру на пятом этаже, где жил с младшей сестрой Лидой и матерью, которая постоянно ворчала на сломанный холодильник. "Смотри, как вибрирует", — показал он Лиде, поднеся струну к гитаре, но та только фыркнула: "Опять хлам тащишь. Лучше бы
Лань Цин, дочь аптекаря из провинции Юньнань, таскала в заплечном мешке сушёные корни женьшеня и пакетики с корицей, притворяясь разносчиком трав. Её настоящий клинок — узкий *мяо дао* — лежал под холщовой курткой, обёрнутый в тряпье, пахнущее конопляным маслом. В переулках Линьчжоу, где уличные повара жарили креветки на углях, она искала мужчину со шрамом в форме полумесяца на шее. «Сколько за