Элизабет, редактор небольшого издательства в Бруклине, случайно находит в инстаграме Саманты — своей старой подруги, теперь фотографа с галереями в Челси — снимки своих писем 2015 года. Листы с пометками о переезде в Нью-Йорк, размышлениями о разрыве с мужем и пятнами от кофе висят на стене лофта с голыми кирпичными стенами. «Ты же знала, что я всё использую», — Саманта затягивается на балконе их
Франческа Куинн копается в коробке старых фотографий в своей квартире над кафе *Red Elm* в Торонто, пока за окном моросит дождь. Ее клиентка, Лидия Веллс, дрожащими руками протягивает записку от пропавшего брата: *«Они знают про склад на 5-й авеню»*. Франческа звонит напарнику, Маркусу Тирни, бывшему копу с привычкой жевать мятные леденцы: «Проверь камеры у вокзала Юнион — там мелькнул его шарф
В маленьком городке Рокфиш-Хилл, штат Вирджиния, семья Уолтонов готовится к празднику. Джон-старший рубит дрова за сараем, ворча на сломанный топор: «Чертова рукоятка — треснула, как в тот год, когда Эрин родилась». Его жена Мэри месит тесто для тыквенного пирога на кухне, поправляя очки, заляпанные мукой. Дети — рыжеволосая Элизабет, 12 лет, и Бен, 15 — таскают хворост из леса, споря о том,
Джейк, пятнадцатилетний парень из Пайнхерста, натыкается в подвале старой школы на потёртый дневник 1922 года. В нём — записи о пропавших детях и рисунки рогатого существа с пустыми глазницами. "Кром... Это же из бабушкиных сказок", — бормочет он, разглядывая символ в виде перевёрнутой тыквы. В тот же вечер на окраине леса, где подростки обычно жгут костры, Миа замечает, что тени от
Микки копался в гараже, пытаясь починить треснувшее колесо на старой тачке, когда Минни зашла с коробкой инструментов. "Опять забыл ключ на 12?" — спросила она, доставая ржавый гаечный ключ из-под стопки газет. За окном Дональд в синей рабочей рубашке ругался с лопнувшим шлангом у фонтана на площади: "Да я ж тебя вчера закрутил!". Плуто гонялся за белкой через огород миссис
Милош, курьер на ржавом велосипеде «Пеликан», объезжал пробки на Кнез Михайловой, проклиная ливень, заливавший экран телефона. Возле полуразрушенного здания бывшей типографии на Савском мосту он столкнулся с Аной — рыжеволосой студенткой архитектурного факультета, копавшейся в папке с чертежами 60-х. «Ты видел эти карнизы? — она тыкала пальцем в облупленную штукатурку. — Здесь же *брутализм*
Эмили, 28 лет, приезжает в прибрежный городок Сан-Пьетро после смерти матери. В старом доме с облупившейся краской она находит пачку писем 90-х, адресованных незнакомому мужчине. «Кто этот Марко?» — спрашивает она брата-бармена Джейкоба, перебирая винтажные конверты с марками Коста-Рики. Он пожимает плечами, доставая из холодильника засахаренный лимонный пирог: «Мама никогда не говорила про это».
Лотте, рыжеволосая бариста из Амстердама, обнаружила, что капли дождя перестали касаться её кожи — они зависали в воздухе, как бусины. В тот же день Клэр, закутанная в шерстяной шарф парижская художница, размазала акварель на эскизе, когда внезапный порыв ветра вырвал кисть из рук: «Чёрт, это не просто сквозняк…» В Риме Джованна, засыпанная пылью раскопок, приложила ладонь к треснувшей колонне
Дэн Галлагер, адвокат из Бруклина, застревает в пробке на Манхэттене после полуночи. В кармане пальцает вибрирующий телефон — сообщение от Алексис "Рыжий" Морган: *"Твоя дочь спит? Приходи. Или я сама приду"*. Он стирает смс, замечая следы помады на воротнике рубашки. Дома, пока жена Бет разбирает Lego с шестилетней Элли, он врёт про сверхурочные. На кухне, разогревая лазанью,
Джейк Морроу, 22 года, воровал обезболивающие из аптеки «Гринвейл» в городке Хартсвилль, штат Айова. Его сестра Лина, 17, дежурила у ржавого пикапа с потухшими фарами, пока он взламывал заднюю дверь — знал, что камера у мусорных баков не работает с прошлой зимы. На кухне их фермы, где пахло затхлым кофе и плесенью, мать Элейн кашляла в платок с коричневыми пятнами. «Сколько еще?» — Лина раздавила
В долине с синтетическими холмами, покрытыми розовой травой, четверо существ — Тилли в фиолетовом комбинезоне, Декстер с зелёной шляпой-колоколом, Лола в жёлтых перчатках и крошечный Пак в красном шарфе — каждое утро запускали «Солнечный экран», плоскую панель на вершине куполообразного дома. «Опять глючит!» — бормотал Пак, тыкая в мерцающий дисплей, пока Лола пыталась перезагрузить систему,
Владимир, 23 года, приехал из Твери в Питер, снимал угол в коммуналке на Васильевском. По утрам бегал на прослушивания в театр "Колесо", вечерами разгружал ящики с рыбой на рынке. Соседка Лида, студентка консерватории, однажды в душной кухне сказала: «Ты вчера "Гамлета" орал через стенку — как будто гвозди в доску вбивал». В кармане у него всегда лежал потрепанный томик