Лиам ковыряется в двигателе старого пикапа, пока его сестра Джейд разгружает ящики с манго на семейной ферме под Брисбеном. Запах перезрелых фруктов смешивается с маслянистым дымком от костра, где отец, Томас, жарит баррамунди. «Смотри, что нашёл в сарае», — бросает Лиам потрёпанный блокнот с водорослями между страницами. Джейд вытирает руки о фартук, листает записи: «Это мамины заметки про
Сэйити, ковыряя карандашом в потрёпанном учебнике по биологии, вдруг почувствовал, как воздух в классе загустел. Перед ним материализовалось полупрозрачное существо с крыльями стрекозы и голосом, напоминающим скрежет метала: *"Извини за эксперимент, но твоя ДНК… интересна"*. Через секунду парень уже падал в заросли папоротников, вцепившись в рюкзак с недоеденным бутербродом. Первым
Эмили, 27 лет, вскрывает замок на двери заброшенного склада в Кэмдене. Внутри — ящики с распечатками переговоров MI5, помеченные 2018 годом. Джек, бывший курьер, находит в углу карту с метками у бензоколонки возле Бирмингема. "Тут не совпадение", — бормочет он, вытирая пыль пальто. По вечерам они встречаются в кафе "Red Lion": Эмили сливает данные через старый ноутбук, Джек
Габби, рыжеволосая девочка в полосатых гольфах, каждое утро начинала с поисков своей говорящей кошки Пэнди. Тот обычно застревал в шкафу с аксессуарами, перепутав клубок ниток с мышью. «Опять ты в моих бантиках копошишься! — ворчала Габби, вытаскивая его за хвост. — Сегодня надо починить кран на кухне». Ключом-отверткой она подкручивала протекающий краник, пока Пэнди прыгал в лужу, оставляя
Анна Гордеева, студентка архитектурного отделения, в пять утра допивала макет из пенокартона в мастерской на третьем этаже здания возле Чистых прудов. В углу валялись обрывки кальки с расчетами нагрузки на колонны, пахло растворителем и жареным луком из соседней забегаловки. «Ты опять не спала?» — спросил Никита, задевая плечом дверной косяк, его куртка была в пятнах от типографской краски. Он
Антон, в рваных резиновых сапогах, шарит по ящикам в квартире на пятом этаже хрущёвки возле метро «Братиславская». Находит потёртую тетрадь с цифрами: *«23.10 — 450к, Шерстобитов»*. За окном — гул стройки, где раньше была детская площадка. Лида, его соседка с сигаретой в зубах, стучит в дверь: *«Ты слышал, Семён опять пропал? Вчера видели, как он с этими… в чёрных куртках спорил у гаража»*. Антон
Раджеш, 27 лет, разгружает ящики с манго на рынке Чора-Базар в Мумбаи. После смены замечает, что соседка Малика, продавщица специй, исчезла, оставив киоск с открытым замком. В ящике с куркумой он находит смятый лист с цифрами: *"14.08.1947, 23:45"*. За чаем в *Gulabi Chai Shop* старик в очках с толстыми линзами бурчит: *"Искал дату независимости? Спроси тех, кто помнит запах дыма
Ранвир, 12-летний паренек из Мумбаи, натыкается на странное существо в старом чемодане на чердаке. Кешу — пушистый гибрид лисы и енота — умеет говорить на хинди с акцентом, напоминающим деревенского торговца. «Ты можешь домашку в печенье превратить?» — бормочет Ранвир, разглядывая пятнистый хвост. Кешу фыркает: «Сначала найди мне *пани пури*, потом поговорим». Их соседка миссис Капур подозревает
Лив, 17 лет, ковыряется в старом ноутбуке за кухонным столом, пока ее младший брат Эйрик гоняет футбольный мяч по квартире. «Слушай, если я взломаю школьный сервер и изменю оценки, тебя уволят к чертям», — бросает она через плечо Микаэлю, своему соседу, который разбирает китайский роутер с отвёрткой в зубах. Они собирают подпольный чат-бот для слива компромата на местного политика — тренируются
Детектив Карла Мерсер в джинсовой куртке и с термосом холодного кофе вечно торчит в участке на окраине Чикаго. Ей мешает новый напарник — Эйден Войт, бывший военный с привычкой щелкать ручкой во время допросов. Они копаются в деле убийства бармена с татуировкой кобры на шее. «Ты хоть спишь иногда?» — Эйден бросает папку на стол, откусывая кусок вчерашнего пончика. Карла игнорирует, тыча пальцем в
Галина, в стёганом халате поверх вязаного свитера, копошилась у печки, перекладывая угли железной кочергой. За окном, где треснувшее стекло залеплено газетой, метель заметала следы на дороге к колодцу. Валентина, ворча на сквозняк, развешивала мокрое бельё на веревке над плитой: "Опять дровишки сырые подкинул Степаныч, чтоб ему пусто было!". В пятницу они обычно пекли пироги с капустой,
Лайам, бармен из Сиднея, каждую ночь протирает стойку в пабе *«Кенгуру»* с выгоревшей неоновой вывеской. Его руки дрожат, когда духи-«тенекрайдеры» — полупрозрачные фигуры в потрепанных дождевиках — толпятся у туалета, шепча обрывки фраз на смеси английского и исчезнувшего диалекта аборигенов. **«Опять сливаешь виски в раковину?»** — хрипит Картер, бездомный, спящий у мусорных баков. Он