Джек Мэлоун, бывший морпех с татуировкой орла на предплечье, возит конверты из Эль-Пасо в Сьюдад-Хуарес на потрёпанном пикапе. Каждый вторник он заезжает в автомастерскую Луиса, прячет пакеты под бампер, пока Луис ворчит: *«Если менты спросят, я тебя не знаю»*. Дома Лиза, его жена, лежит на диване с температурой, считает пузырьки в капельнице. На тумбочке — квитанции за лечение, сверху
Джейкоб Реннер, механик из автосервиса на окраине Бруклина, обнаружил в багажнике Chevrolet клиента окровавленный гаечный ключ. «Эй, Луис, глянь-ка сюда», — позвал он коллегу, но к тому времени у задней двери уже стояли двое в кожаных куртках. Через три часа детектив Марта Грейвс тыкала пальцем в распечатку камеры: «Ваша куртка, ваш инструмент. Соседка слышала, как вы кричали на Харрисона утром».
В пригороде Сиэтла Эмили, медсестра с ночными сменами, приводит в дом нового мужа — Пола, бывшего инженера из Портленда. Её сын Джейк, пятнадцатилетний фанат монтажа видео в TikTok, сразу замечает, как Пол переставляет мебель в гостиной, выбрасывая старые рамки с фото отца. "Это чтобы свет лучше падал", — оправдывается отчим, пряча в карман обрывок чека из аптеки. Лора, младшая дочь,
Коська и Цыц, два рыжих брата-кролика, копошились возле покосившегося сарая с дырявым ведром. Коська, старший, в выцветшей кепке, пытался привязать к тачке жестяную банку — «Чтобы сторож слышал, будто грабли гремят», — а Цыц, щурясь на солнце, грыз стебли подорожника. «Опять петух Лукич за мной гонялся, — хвастался младший, вытирая морковный сок с усов. — Я ему в кусты прыг, а он в лопухи носом».
Милан, инженер-ядерщик с потрескавшимися очками, обнаружил в 3:15 ночи аномальные показатели на сером мониторе блока «В-4» завода «Энергопром». В кармане его застиранной куртки зазвонил телефон: «Ты что, слепой? Посмотри на графики — система не видит утечки, но счетчики Гейгера в посёлке Шимановци щёлкают, как семечки». Он выключил сигнализацию, спрятав распечатки под стопку отчётов 1987 года.
В старом пражском квартале Йозеф, худой парень в потертой кожаной куртке, каждое утро покупал *trdelník* у ларька возле Карлова моста. Бабушка-продавщица, затягивая сигарету, бурчала: «Опять в архив собрался? Там призраки шебуршатся, не зря полки сами падают». Он игнорировал её, перебирая пожелтевшие газеты 1942 года в подвале библиотеки, где пахло плесенью и лавандой из мешочков против моли. В
В порту Роттердама Юсеф Эль-Амири, 27 лет, разгружает ящики с кофе, пряча под пальто конверт с накладными. Его сестра Карима, в потёртой кожанке, ждёт у киоска с *kroketten*, хрипло шепчет по телефону: *«Амир хочет встретиться у мечети. Говорит, видел Надера возле склада»*. Запах жареного масла смешивается с солёным ветром. Ночью в кафе *De Zon* Юсеф сталкивается с Рифкой — бывшим наёмником,
Лайза, 27 лет, работает ассистентом в стоматологической клинике на Манхэттене, снимает квартиру с подругой Эммой в Квинсе. Каждую среду после работы она забегает в бар «Red Sparrow», где бармен Том с татуировкой якоря на запястье подмигивает ей, наливая двойной эспрессо-мартини. «Ты же знаешь, я терпеть не могу оливки», — бросает Лайза, отодвигая бокал. Том смеётся, достаёт из-под стойки пакет с
Джарретт Хиггинс сидит в студии на окраине Чикаго, на коленях — ноутбук с открытым FL Studio. Рука дрожит, пока он набивает бит для *Lucid Dreams* — в углу валяются пустые банки Monster, на стуле висит рваная толстовка с капюшоном. "Этот трек выстрелит, чувак", — бормочет он, глотая таблетку оксиконтина. Его менеджер, Лил Бибби, врывается с пачкой контрактов: "Подпиши тут, пока
Изабель, студентка-архитектор из Мадрида, приезжает в провинциальный Энтревиас после смерти бабушки. В квартире на улице Камино-Вьехо, где обои отклеиваются возле окна с треснувшим стеклом, она находит дневник 1940-х годов под кроватью с пружинами, торчащими из матраса. На страницах, пропахших лавандой и плесенью, упоминается тайник в подвале таверны "Ла-Эскина". Хавьер, бармен с
Максим обрывал звонки в дверь соседки из 34-й квартиры, пока та, в бигудях и халате, не выложила обрывки: «Лена ушла с чемоданом в пять утра, плакала. Спроси у того рыжего таксиста — он поднимался за вещами». На автовокзале кассирша, щелкая семечками, тыкала в расписание: «Новгородский рейс отменили, она могла перейти на экспресс». В кармане у Максима замигал экран — фото треснувшей фарфоровой
Айдар, парень в потёртой кожанке, каждое утро толкался у входа в метро «Абая», раздавая визитки с надписью *«Сопровождение для вечера — 20 000 тенге»*. Его клиентка Жанар, дочь чиновника из Бостандыка, впервые позвонила после ссоры с женихом: *«Если приедешь через час, заплачу двойную»*. Они бродили по ночному Арбату, жуя жареные баурсаки из ларька, пока она не разрыдалась у фонтана, сжимая в