Джейк и Эдди, братья-разнорабочие, живут в ржавом трейлере на краю соснового бора в Миннесоте. Их сосед Луис, владелец полузаброшенной пилорамы, однажды притащил к ним проржавевший ботинок с загнутым носком: «Видали такое? Вчера за вагоном валялся. Опять эти огни в лесу — и смех, как у того клоуна с ярмарки ’89». Эдди, перебивая, спросил про запах — Луис смял кепку в руках: «Сладковатый, как
Лиам, худой парень в потёртой кепке, каждое утро патрулировал доки с блокнотом, куда записывал странные колебания воды — например, как в прошлый четверг волны замерли на 10 минут, будто плёнка на паузе. Его соседка Эйвери, работавшая в кафе *"Морская чайка"*, находила под столиками чешуйки с радужным отливом: «Ты видел, как Джесс вчера уронила вилку? Она расплавилась, как пластилин», —
Чэнь Сяо, младший фармацевт из деревни Шуйань, нашел в дедовом сундуке рецепт с печатью династии Мин — «Синий лотос». Бумага пахла камфарой и плесенью, углы были объедены молью. «Без корня цин-шэнь это просто бумажка», — пробормотал он, перетирая в ступке сухие листья жасмина. На рынке старьевщик Ван усмехнулся: «Ищи на востоке, где новые отели роют котлованы. Там раньше монахи травы собирали».
В Лейк-Дистрикте, под проливным дождём, Джон Картер — седой рыбак в потёртом зелёном плаще — поправляет сети у озера Уиндермир. Его руки, покрытые шрамами от лески, быстро завязывают узлы, пока он ворчит на чаек, крадущих хлебные крошки из его кармана. «Опять эти воришки, как в прошлом году с моим бутербродом», — бормочет он, кивая на подростка-туриста, который снимает на телефон радугу над
Чиди, парень с выгоревшими на солнце дредами, чинил мопеды в гараже за рынком Икеджа. Его соседка Амина, в выцветшем желтом хиджабе, таскала ящики с сушеной рыбой к ларьку матери. «Эй, слезь с моего ведра!» — кричала она утром мальчишке, который пытался стащить пластиковый контейнер. Вечером, когда Чиди копался в двигателе, из динамиков доносились крики проповедника с соседней улицы. В пятницу он
В старом доме на окраине Нижнего Новгорода Анна Родионова, разбирая хлам на чердаке, натыкается на заржавевший сундук под разбитым торшером. Внутри — пачки писем на папиросной бумаге, подписанных рукой её покойной бабушки Лидии: *"Если найдёшь это, не показывай отцу…"*. В кухне, пахнущей затхлым вареньем, брат Анны, Дмитрий, щурится над строчкой в письме: *"Ты вообще читала, что
Марко, 45-летний бухгалтер из Милана, после десяти лет монотонных отчетов заперся в ванной на совещании по Zoom, выключил камеру и купил билет до Лидо-дель-Соле. Его бывшая жена Карла, найдя в ящике стола квитанцию на аренду полуразрушенной лавки с вывеской "Пекарня Нонны-1962", закатила глаза: "Опять твой кризис? В прошлый раз ты хотел разводить улиток". Он выгрузил коробки с
Мадалена, 22 года, втискивается между столиками в задымленном баре *Cafofo do Porto* в Сан-Паулу. С подносом в руках, обходит группу докеров, спорящих о задержке зарплаты. «Эй, Мэд, шеф опять орал из-за разбитой тарелки?» — хрипит Лукас, её сосед по лестничной клетке, закуривая на заднем дворе. Она отмахивается, но позже в раздевалке находит в шкафчике конверт с фотографией отца, погибшего при
Эмили, медсестра из Колорадо, разбирая хлам в гараже после смерти отца, натыкается на заржавевший сейф под старыми покрышками. Внутри — пачка писем 1993 года с адресом заброшенной заправки на шоссе 85 и ключом от почтового ящика. «Ты точно не мать, Эм?» — бормочет она, разглядывая фото незнакомой женщины с ребенком, подпись обгорела. На кухне, заляпанной пятнами от кофе, брат Джейк пытается
Сантьяго, или Санта, мотается по улицам Буэнос-Айреса на потрёпанном велосипеде, развозя заказы из местных пекарен. Его маршрут всегда заканчивается у киоска в районе Ла-Бока, где друг детства Марио продаёт сигареты и сплетни: «Опять старуха Мерседес спрашивала, когда ты женишься. Говорит, её внучка из Кордовы вернулась». Санта пожимает плечами, доставая из рюкзака свёрток с медикаментами для
Саори протирала стойку в кафе "Мидзуэ", пока старшая сестра Рина болтала с друзьями за угловым столиком. «Снова опоздала на утреннюю смену? — бросила мачеха Аяко, разглядывая счет за электричество. — Зарплату принесешь до субботы, иначе сама плати за эти твои краски». Вечерами Саори зашивала дырки на школьной форме младшей сестры Маю, слушая, как та кричала в телефон: «Не вздумай
В Амстердаме, на чердаке дома по Принсенграхт, 263, Анна в синем платье с заплатками на локтях прижимает к груди тетрадь. Рядом Марго, старшая сестра, перебирает картошку в мешке, шепчет: «Опять консервы кончились. Спроси у папы, когда Мип принесёт хлеб». Анна записывает: *«Вчера слышали выстрелы у канала. Отец говорит, это облавы на юге…»* За стеной — скрип лестницы, голос Петера: «Тише! Внизу