Такуя, студент-архитектор, находит в коробке с б/у деталями из магазина "Харуми-радио" кассету с надписью «Проект Акацуки». В крохотной квартирке за вокзалом Тамати, разогревая чашку рамена, он вставляет кассету в старый плеер Sony. Голос девушки перечисляет координаты: *"35.6895° N, 139.6917° E… третья опора моста Аояма"*. На обороте конверта — пятно от чая и детский рисунок
Майло, 28 лет, застрял в съемной квартире на улице Пуэйрредон в Буэнос-Айресе. Его друг детства Себастьян тащит в чемодане пару кроссовок Air Jordan и коробку с нелегальными сигаретами — пытается продать их в местном баре «Ла Кумба». «¿Cuánto por Marlboro?» — спрашивает бармен с татуировкой Че Гевары на предплечье. Себа переводит: «Двадцать долларов, pero si no funciona, вернемся обратно в
В старом районе Сан-Франциско, под перегоревшей неоновой вывеской кафе *Blue Data*, Лина Морроу, 27-летняя инженер-программист с татуировкой шестеренки на запястье, вскрывает серверы корпорации NexTech. На экране ее ноутбука с потрескавшимся корпусом всплывают файлы с пометкой *Project Siren* — записи о «испытуемых», чьи лица совпадают с пропавшими людьми из местных новостей. «Тут не просто
Джек Харпер, креативный директор студии Silver Screen, каждое утро начинал с кофе из картонного стакана и проверки тревожных сообщений от ассистентки Лизы. «Ава Кларк снова в гримерке — требует убрать упоминание о своем персонаже-вегане в третьем акте», — бормотал он, протирая очки рубашкой, пока лифт поднимал его на 14-й этаж офиса с потрескавшимся окном. В перерывах между звонками китайским
Ёдзи Фуруя, парень в потрёпанной кожаной куртке, каждое утро втирает в шею гель из белой капсулы — так все борются со старением в Токио 2036 года. Его друг Масао, вечно жующий жвачку, тащит его на гонки по промзоне: ржавые трубы, лужи масла, рёв модифицированных моторов. После падения с мотоцикла Ёдзи начинает видеть «прозрачников» — полуразложившихся людей с вывернутыми суставами. «Опять
В центре событий — Арпад Дракулич, вампир средних лет, работающий сортировщиком писем на почте в Будапеште. Его квартира в панельной пятиэтажке на окраине завалена старыми газетами *Népszabadság* и банками консервированной свиной крови, которые он получает по талонам. Каждое утро перед сменой он мажет лицо кремом «Лили» с SPF 20, чтобы не обгореть под люминесцентными лампами. На работе коллега
Игорь, водитель скорой с татуировкой змеи на запястье, находит Анну возле заброшенного цеха в промзоне. Она в рваном свитере стоит под фонарем, жует жвачку и просит довезти до Твери. «Денег нет, — говорит, — зато есть вот». Достает из кармана смятый конверт с фотографией мужчины в очках. В машине пахнет лекарствами и сыростью. По дороге Анна молчит, крутит регулятор печки, потом резко: «Ты
Лина застряла на лекции по философии в берлинском университете, когда получила смс от Юлиуса: *"Жду у того кафе с зелеными столами. Принеси свои записи по Ницше"*. Он сидел, разглядывая трещину в чашке эспрессо, когда она швырнула на стол потрёпанную тетрадь. «Ты вообще спал эту ночь?» — спросила Лина, тыча пальцем в его синяки под глазами. Юлиус, не отрываясь от конспекта, пробурчал:
В блоке 10 женского лагеря Аушвица-Биркенау доктор Карл Клауберг, в белом халате с закатанными рукавами, ставит опыты над еврейскими заключенными. Польская узница Зофья Кечманьская, бывшая акушерка, вынуждена ассистировать ему — измеряет температуру воздуха в камерах, куда помещают женщин после введения химикатов. «Ты будешь мыть полы, если откажешься», — бросает он, когда она роняет стеклянную
Эмили, мать троих из Бристоля, каждое утро раскладывала носки мужа Тома на лестнице, пока не нашла в его куртке чек из ювелирного с непривычным именем. Вместо скандала она собрала соседок — медсестру Лидию и студентку-иммигрантку Фариду — в заброшенном кафе на углу Хай-стрит. «Он купил колье любовнице, а я три года экономлю на плитке для ванной», — бросила Эмили, разминая пальцами салфетку с
Сяо Линь, 17 лет, каждое утро протирает стойку в семейной чайной «Бамбуковая тень» на переулке Хуансин. Вентилятор с треском гонит горячий воздух, смешивая запах жасминового чая с ароматом масла из жаровни у соседского ларька. Юй Фэй, новенький из Нанкина, впервые заходит с разбитым чемоданом — его отправили к тёте после ссоры с отцом. «Здесь даже сахар в чай кладут как будто нарочно медленно», —
Марьяна, 24 года, вязала свитер у окна своего львовского квартирника, пока чайник свистел на плитке. На работе в кофейне «Зерно» она заметила парня в потёртой кожанке — он три дня подряд брал раф с кардамоном и садился у розетки, заряжая ноутбук. «Кажется, вы каждый день меняете только наушники», — протянула она чек, указывая на его синие Beats. «А вы не меняете фартук», — хрипло усмехнулся