Хён-джун впервые заметил Со-ён в кофейне возле станции Апгуджон. Она вытирала стойку тряпкой с коричневыми пятнами, ворча: *"Опять кофе сгорел. Кто покупает эту горелую бурду?"* Он пришел за чеком для бухгалтерии — синяя папка с треснувшим уголком торчала из рюкзака. Вечером столкнулись у таксофона возле кинотеатра "Люмьер": Со-ён пыталась вызвать такси, роняя мелочь из
Джек Моррисон, детектив из Бостона с подсевшими от кофе веками, натыкается на труп в канализации за закусочной «Эдди». У жертвы — местного дилера Рикки Торреса — вместо сердца вложена истлевшая фотография его же квартиры. «Тебе стоило бросить это дело, когда тебя предупредили», — бормочет Джек, разглядывая синяк на запястье от вчерашней стычки с анонимным звонящим. Патологоанатом Лиза Чен тычет
Эмма, медсестра с фиолетовыми тенями под глазами, каждую ночь ехала на смену в парижскую больницу *Сен-Луи* на трамвае Т3b. Ее соседка по квартире, Софи, фотокорреспондент *Le Monde*, находила в холодильнике пустые банки от энергетиков и ворчала: «Ты снова не спала? Опять эти твои пациенты-призраки?» После дежурства Эмма замечала в коридорах теней, которые исчезали при повороте головы, а в палате
Клара Мерсер, 23 года, моет посуду в закусочной "Грейс" на окраине Ванкувера. За стойкой её младший брат, Итан, 17 лет, перебирает квитанции за свет, которые приходят на имя их пропавшего отца-дальнобойщика. В холодильнике у них третий день лежит нераспакованный торт из супермаркета — подарок тёти Лоры, которая звонит каждое воскресенье ровно в 11:15. «Съешьте уже эту сладкую кирпичину,
Лера, пятнадцать лет, каждое утро протирает рукой запотевшее окно в кухне — за берёзами у забора уже неделю лежит серый снег. Светлана, мать, ставит на стол чугунную сковороду с яичницей: «Москва тебя сожрёт, даже спасибо не скажешь». Отец Николай, в засаленной куртке с шинопрокатного завода, молча размазывает масло по чёрному хлебу. Лера прячет под кровать блокнот со стихами о парижских мостах —
Чха Суджин, директор гостиничной сети в Сеуле, случайно сталкивается с Ким Джинхёком, студентом-фрилансером, в кафе на окраине Гаваны. Он снимает старую камерой Nikon, она — прячет следы пластической операции под широкополой шляпой. «Вы пролили кофе на мой блокнот», — бросает он, вытирая рукавом рубашки размытые чернила. Она молча достаёт из сумки Le Pliage новую записную книжку, купленную у
Ынхи каждую субботу в семь утра шла на рынок Мангин, чтобы купить свежий тофу и осьминогов для супа. Ее младший брат Тхэсу, валяясь на узком полу комнаты в общежитии Сувонского университета, ворчал: «Опять эта вонючая рыба?» Она ставила на стол пластиковые контейнеры с ттокпокки, доставшиеся бесплатно после ночной смены в круглосуточном магазине CU. «Если не хочешь, отдам соседям. Пак Чжонху
Апичат, инженер-строитель из Бангкока, приезжает в деревню Нонгкхай, чтобы курировать прокладку дороги через рисовые поля. Там он сталкивается с Нисарой, местной учительницей, которая в дырявых резиновых сапогах пытается починить пересохший колодец у школы. «Сначала дороги, потом люди? — бросает она, вытирая пот с виска платком в синих цветах. — Ученики второй день воду из дома носят». Апичат
В монастыре Санта-Мария-дель-Фьоре, затерянном в Апеннинских горах, старый францисканец Вильгельм и юный послушник Адсон расследуют смерть иллюстратора Венанция. В скриптории, где монахи часами копируют рукописи под присмотром слепого Хорхе, Адсон находит обрывок пергамента с греческими символами: *"Платон, но не тот…"*. Вильгельм, разбирая книги в запыленной библиотеке, замечает следы
Аксель Браун, 23 года, живет в Кройцберге. Каждое утро он едет на завод Schwarz Metall через станцию «Варшауэр штрассе», где в ларьке берет кофе с сиропом — барменша Марта всегда ворчит: «Опять без сахара? Умрешь раньше, чем пенсию получишь». В цеху №4 чинит конвейеры, вонь машинного масла въелась в кожу. Однажды в подвале, разбирая завал из ржавых труб, натыкается на металлический шар с трещиной
Милош, двадцатитрехлетний дезертир со шрамом над бровью, прячется в полуразрушенной мельнице под Нови-Садом. Каждое утро он чинит ржавую печь, чтобы согреть сестру Любицу, у которой от контузии дрожат руки. В соседней деревне Елена, бывшая учительница, тайком раздает детям тетради с затертыми гербами Югославии. «Если поймают — скажете, что собирали чернику у реки», — шепчет она, поправляя платок
Луна, дочь рыбака из деревни под Сурабаей, каждый день чистит селедку на рынке, пока не находит в старом сундуке матери пожелтевшую открытку из Каира. "Саид пропал, но его долг — твоя судьба", — пишет незнакомый почерк. Мать, заворачивая темпе в банановые листья, хрипит: "Египет — не для нас. Твой отец сгорел в песках, как мангровое полено". Луна продает сережки, подаренные