Эмили, рыжая девочка в потёртой куртке, нашла в подвале школы потёртый дневник с инициалами "К.Д." под грузом старых учебников. На странице от 12 октября 1943 года кто-то нарисовал карту городка Сен-Клер с крестиком возле заброшенной мельницы. "Там спрятано больше, чем мука", — прочитала она вслух, ковыряя ногтем пятно от чернил. Лукас, её сосед с рыжим велосипедом,
В закрытом Зареченске, за колючей проволокой, инженер-ядерщик Виктор Светлов сутками корпел над расчетами в институте с бетонными стенами. Его соседка по общежитию, медсестра Ирина Коваль, передавала ему конверты с письмами от матери, которые пахли аптечной зеленкой. В столовой за щами с кислой капустой майор Леонид Бармин из особого отдела спросил: «Почему вчера на полигоне тебя видели возле
Кейтлин Нэш приезжает в Колорадо после смерти отца, чтобы разобрать его книжный магазин. В углу, за коробкой с потрепанными романами, она находит пачку писем с пометкой «Долги». Люк, ее друг из детства, который теперь работает плотником, заходит помочь с ремонтом полок. «Тут папа писал о каком-то займе… — Кейтлин перебирает желтые конверты. — Все эти годы он отправлял деньги незнакомым людям».
В старом районе Тондэмун, между лавками с шелком и запахом жареных хотток, Соён, студентка-биолог, нашла в канализационном стоке лягушку с изумрудной кожей. «Это не мутация», — пробормотала она, сунув находку в пустую контейнерную банку из-под кимчи. Ее сосед Чанмин, ветеринар с татуировкой дракона на предплечье, усмехнулся: «Ты опять мусор копишь?» Через три дня в парке Ёыйдо пропала девочка —
Андрей, 16 лет, каждое утро заваривает растворимый кофе в жестяной кружке, пока мать кашляет за тонкой перегородкой. После уроков он моет полы в школьном буфете — старый шваброй с облезлой синей ручкой, пахнет хлоркой и жареными пирожками. Отец, Николай Иванович, пропадает на заправке: меняет масло в грузовиках, потом пьёт с водителями «Оболонь» под аккордеон из магнитолы. «Сколько можно? —
В долине Ваги, старейшинка Калаи размазывает глину с охрой по груди подростка, бормоча заклинание на языке калули. «Твои предки увидят шрамы — не дрогнешь на охоте», — её пальцы оставляют липкие полосы на потной коже. Рядом мальчишки строгают бамбуковые стрелы, смеются над собакой, запутавшейся в лианах. Запах жареных саговых жуков смешивается с дымом костра, где женщины варят таро в горшках с
Утром Тирион Ланнистер, сидя в узкой комнате над картой Королевской Гавани, разминал в пальцах сухую ветвь винограда. За окном слышался скрип телег с углем, а Варис, поправляя шелковый рукав, бросил: «Лорд Бейлиш снова просит золото на новых шпионов — называет их *голубями*». Тирион хмыкнул, вытирая пятно вина с пергамента: «Пусть сначала объяснит, куда делись те три бочки с зерном из Роввелла».
Рави, 22-летний механик из переулков Чандни-Чоук, чинил рикшу, когда заметил, как Мира, студентка художественного колледжа, случайно задела баллончик с краской его мастерскую. «Эй, ты! Рисуешь тут слоников, а мой гараж в розовых пятнах!» — крикнул он, вытирая руки промасленной тряпкой. Девушка, в джинсах с выцветшими заплатками, бросила: «Лучше бы стены свои покрасил — ржавчина скоро их съест», —
Анна приезжает в Самару из Питера, получив ключи от трешки на Ленинградской. В прихожей натыкается на Сергея, который крутит в руках папку с выцветшими фотографиями. «Тут полгода назад сантехнику менял, а он мне… Ну, ваш папаша», — бормочет он, перебирая бумаги с печатями ЖЭКа. На кухне с отслоившимся линолеумом они пьют чай из советской кружки с облезлым оленем, пока соседка снизу стучит шваброй
Кай, младший брат пропавшего океанолога Тео, рылся в потрёпанном блокноте с пометками о «гибридных сигнатурах», когда на пороге возникла Мэйра — бывшая коллега брата, в джинсах, заляпанных краской от граффити на докерах Окленда. «Он копался в старых тоннелях под портом, — бросила она, перебирая кабели в лаборатории Тео, — говорил, что там шумы, как стая креветок, но громче». Ночью, пробираясь
В Цюрихском политехникуме 1898 года Альберт, в мятом пиджаке с засохшими чернилами на манжетах, спорит с профессором Вебером у доски, испещрённой формулами магнетизма. «Ваши вычисления напоминают рецепт штруделя — слоёные, но безвкусные», — бурчит старик, стуча мелом по опечатке в уравнении Максвелла. За окнами аудитории Милева Марич, придерживая юбку от порывистого ветра, переминается с ноги на
Лина, 17 лет, переезжает из Марселя в Квебек к бабушке Иветт после гибели родителей. В старом доме на улице Монкальм она находит на чердаке коробку с письмами 1943 года: переписка между Иветт и немецким солдатом Карлом. "Ты обещала забыть меня, если война заберет свет", — строчки в потрескавшейся тетради. По ночам Лина слышит шаги в коридоре, а Иветт шепчет по-окситански: "Не