Эйнштейн (3 сезон)

В Цюрихском политехникуме 1898 года Альберт, в мятом пиджаке с засохшими чернилами на манжетах, спорит с профессором Вебером у доски, испещрённой формулами магнетизма. «Ваши вычисления напоминают рецепт штруделя — слоёные, но безвкусные», — бурчит старик, стуча мелом по опечатке в уравнении Максвелла. За окнами аудитории Милева Марич, придерживая юбку от порывистого ветра, переминается с ноги на ногу, дожидаясь конца лекции. Вечером в дешёвой квартирке на Шпительгассе, где пахнет капустой и керосином, она поправляет его: «Ты сегодня назвал тензор энергии-импульса «кошмарным матрасом» — директор аж селёдкой покраснел».

Берн, 1903 год. В патентном бюро на Крамгассе 8, заваленном чертежами механических счётчиков, Альберт, пряча под столом исписанные листы, объясняет коллеге Цубербилеру принцип проверки патентов на электродинамику: «Представь, будто изобретатель — врун у пивной стойки. Ищи дыры в его сказках». Дома, где обои в детской испещрены карандашными росчерками маленького Ганса, Милева ставит на стол дымящийся бульон: «Ты три дня не менял воротничок. Соседи спрашивают, не болен ли мой муж-нищий». Пока трамвай №12 грохочет под окнами, а колокол Зитглогге отсчитывает три ночных удара, он рисует на салфетке мысленный эксперимент с молнией и движущимся поездом — пальцы в пятнах от дешёвых чернил «Рейнклестер».