Знаешь, как бывает — закрутишься в своих мыслях, накрутишь себя, а потом бац! Джанви, эта талантливая модельерша, вроде умная женщина, а тут — заподозрила мужа в измене. Ну правда, он вечно задерживался, телефон прятал… А она вместо того, чтобы поговорить, взяла да и кинулась в объятия нового менеджера, Арьяна. Ну тот красавчик, конечно, с обаянием на миллион — и вот они уже летят в Бангкок, типа
Вот, что получилось: О, этот фильм про закулисье шоу-бизнеса — просто взорвал мне мозг! Помню, как в первые минуты думал: «Ну, опять гламур, блёстки и фальшивые улыбки», но как же я ошибался. Там такое началось... Сюжет вкручивает, как штопор, и к середине ты уже сидишь с открытым ртом, пытаясь угадать, кто кого предаст следующим. А эти персонажи! Одни — вроде милые куклы с обложек, а за спиной —
Знаешь, иногда такие истории про безумных учёных реально заставляют ёжиться. Представь: где-то в глухой чащобе, в секретной лаборатории, какой-то тип в заляпанном халате колдует над вирусом бешенства. Невинные люди вместо подопытных кроликов — бррр, уже мурашки. А этот гений даже не понимает, что играет в бога на минном поле... Но фишка в том, что его творениям лаборатория тесновата. Сбегают,
Знаешь, удивительно, как Эль Греко вообще остался в истории. Ни школы не создал, ни подмастерьев, ни к модным арт-группировкам не примкнул — вообще чудил в одиночку, будто из будущего свалился. Представь: парень с Крита (настоящее имя — Доминикос, но кто ж это выговорит?), а в итоге вся Европа его как "Грека" запомнила. Интересно, сам он смеялся над этим прозвищем или злился? Свалил с
Знаешь, иногда попадаются такие фильмы, после которых просто сидишь и молчишь минуту, переваривая. Вот смотрю я как-то эту документалку про природу — и честно, сначала думал: "Ну киты, львы, слоны... опять". Ан нет! Там такое вытворяют с камерой, будто оператор на дельтаплане пристёгнут к стаду слонов. В кадре то горизонт вообще переворачивается, то вдруг показывают, как кит в прыжке —
Представь: парень, у которого в авиакатастрофе погибла жена, пытается докопаться до правды. Всё вокруг — сплошная ложь, круговая порука, а ему приходится на время засунуть своё горе куда подальше. Втирается в доверие к экипажу другого самолета — того, что чудом не рухнул тогда. И вот он уже пьёт шампанское с этими ребятами, которые празднуют своё «второе рождение». Ирония? Да чертовски жуткая,
Знакомьтесь, Гавиота — девчонка, которая уже лет в десять знает дороги Мексики лучше таксиста. Тересой ее зовут только в документах, а так — вечная чайка (ну, так «гавиота» переводится), что кочует с матерью Кларой по пыльным городкам. Каждый год их заносит в этот богом забытый Халиско, где воздух сладкий от агавы и вечно прилипает пыль к потной коже. Вот уж не позавидуешь — мотаться по жаре, да?
Знаешь, иногда кажется, что прошлое — как старый чемодан на антресолях: открываешь, а оттуда вываливаются обрывки жизни, которые и радуют, и ранят одновременно. Вот и Клара Планк, эта виолончелистка с мировым именем, спустя тридцать лет решила-таки вернуться в Польшу. Представляешь? Три десятилетия обходила стороной родные места, а тут — бац! — и вот она бродит по тем же улочкам, где когда-то всё
Знаешь, иногда кажется, что все истории о любви и грехах уже рассказаны — а потом натыкаешься на такое… Вот смотри: канун какой-то жуткой резни, все на нервах, а тут сразу три судьбы вьются, как спутанные провода. Роковая красотка, которая крутит романы с богачами, а потом их кидает — ну прям современная аферистка в шелках и на каблуках. Рядом священник — да-да, тот самый в рясе — влюбился в
Майкл, инженер с тюремными татуировками, втирается в «Фокс Ривер» под ложным обвинением в ограблении банка. Его камера — бетонная коробка с трещиной под окном, где он прячет обломок стеклореза. Линкольн, брат, ждет казни в изоляторе, перечитывая письма от сына ЛДжэя. «Держи голову в холоде», — шепчет Майкл через вентиляцию Сукре, сокамернику, который мечтает о свадьбе с Мариццей. В медпункте
Кирилл, 23 года, в рваной куртке, тащился с ночной смены на автозаводе «Восток». В общаге на пятом этаже, где лифт сдох еще в прошлом году, его ждал сосед Макс — тот вечно крутил схему с перепродажей запчастей. «Слушай, тут один тип с Уралмаша звонил, — Макс швырнул на стол пачку «Беломора», — предлагает контейнер с болтами. Ты в теме?» Кирилл молча разминал плечо, вспоминая, как вчера в цеху
Пим, в потёртой джинсовой куртке и с чемоданом, застрявшим в двери старого автобуса, возвращается в Камчанод после пяти лет учебы в Бангкоке. На рынке у храма Ват Пхра Тхат ее встречает тетя Сом с холодным взглядом и фразой: *«Твой отец умер, но долги остались. Земля под домом теперь моя»*. В доме с треснувшими ставнями Пим находит коробку фотографий: отец в военной форме, мать в шелковом платье