Эмир, 17 лет, подрабатывает в лавке старьевщика в Кадыкёй. Задевает рукой ржавый кувшин с узором в виде волчьих зубов — из трещины выползает дым, принимая облик женщины в зелёном платке. "Yüzyıldır bekliyordum," — голос хрипит, как радиосквозь помехи. Сестра Лейла, задыхаясь от внезапного жара, падает на кухне, опрокидывая поднос с бокалами çay. В кармане Эмира загорается обломок
Эсра, учительница младших классов из района Фатих, каждое утро режет помидоры для омлета, пока её брат Али ковыряется в холодильнике. «Дай пятьсот лир, иначе эти типы придут снова», — бормочет он, разминая синяк на запястье. Она бросает нож в раковину: «В прошлый раз я отдала зарплату за твой мотоцикл. Теперь плати сам». На уроке в школе у Бешикташа она прячет дрожащие руки под столом, когда дети
Мераль каждое утро ставила на стол медный джезве с кофе, пока Эмир ворчал над газетой. Их квартира в старом стамбульском доме на холме Бешикташа пахла сыростью, а из окна виднелись рыбацкие лодки у причала. Дочь Элиф, застегивая рюкзак с выцветшей нашивкой, спросила: *"Бабушка опять будет варить бульон? От него воняет чесноком"*. После школы она пряталась на заброшенной стройке у
Эмре, 28 лет, моет стаканы в кафе «Наргиле» на узкой улочке Кадыкёя. Запах молотого кофе смешивается с дымом от кальянов, а он пересказывает клиенту в потёртой кожаной куртке сон, где открывает ресторан на пароме: *«Представляешь, люля-кебаб подавать под крики чаек?»* В это время Айше, его соседка сверху, проверяет тетради третьеклассников, рисуя на полях эскизы выцветших витражей в Сулеймание.
Эда, в потёртой кожанке и с подрамником под мышкой, мчалась на скутере через переулки Стамбула, опаздывая на смену в кафе «Nar». Серкан, щёлкая замком Audi A5, поправлял галстук перед лекцией в университете. Их столкнула сделка: он — чтобы отвязаться от навязчивой невесты, она — чтобы оплатить долги тёти Фериде. «Договор на полгода, никаких реальных чувств», — упёрлась ладонями в стол Эда, когда
Эмир, пятнадцатилетний парень с царапиной на левой ладони, переезжает с сестрой Лилой в квартиру на окраине Стамбула. В прихожей пахнет сыростью и старыми газетами, а в углу гостиной они находят сломанный радиатор, обмотанный изолентой. Лила, копаясь в шкафу с отслоившимся шпоном, вытаскивает коробку с выцветшими фотографиями: «Смотри, тут дата — 12 марта 1968. Кто эти люди?» На обратной стороне
В стамбульском районе Фатих, среди мастерских с заляпанными маслом гаражными воротами, 17-летний Эмир чинит старый «Тофаш» своего отца. Руки в царапинах, куртка в пятнах солярки. Рядом валяется потрёпанный учебник по физике — через неделю экзамены, но парень даже не открыл его. "Слушай, ты вообще спать будешь?" — хрипит Али, его друг детства, развалившись на ржавом диване у стены. Он
Алтын бродит по пыльным улочкам Антальи, зажав в руке потрёпанный конверт с фотографией сестры. Он замечает рыжего кота на крыше булочной, тот шипит, когда Алтын пытается снять цепочку с его ошейника. "Береги глаза, мальчишка", – хрипит старик в клетчатом пиджаке, вытирая стойку кафе "Мерьем". В конверте кроме снимка находят обрывок газеты про пожар на фабрике итроицей – дата
Элиф копошится в бабушкином сарае, перебирая пучки засушенного чабреца. За окном гудит мопед Джема — младшего брата, который вечно чинит эту рухлядь вместо учебы. «Опять ключи от огорода у Хасана?» — бросает он, заглядывая в ржавое ведро с рассадой. Сосед с пятого дома уже неделю носит бабушкины горшки с геранью к себе, пока они спорят о наследстве. Элиф достает из кармана смятый конверт: суд
Арда вытирал руки об фартук, пахнущий селедкой, когда бабушка крикнула из кухни: «Ключи на тумбе, не забудь!» Он мотнул головой, поправляя воротник потрепанной куртки цвета хаки. В ящике комода под стопкой школьных тетрадей 90-х он нашел коробку из-под рахат-лукума — внутри пахло плесенью, турецкие марки с полустертыми печатями и фото мужчины в феске на фоне парома «Хюдавендигар». Вечером у
Азиз Махмуд Аль-Хюдаи, реставратор из Стамбула, живет в крохотной квартире над мастерской в районе Фатих. Каждое утро он заваривает крепкий кофе в медном джезве, поправляет очки и идет чинить треснувшие изразцы в мечети XVI века. На рынке Капалы Чарши он сталкивается с Лейлой, девушкой в потертой кожаной куртке, которая снимает на плёнку узоры на старых кувшинах. «Это не османский орнамент, —
В стамбульском районе Зейтинбурну, 17-летний механик Дениз ковыряет отверткой в двигателе ржавого грузовика, пока его сестра Айлин перебирает пустые упаковки лекарств на кухне. «Снова кончился инсулин у матери, — бросает она, разбивая яйцо на раскаленную сковороду. — Сказала директору фабрики, что крысы в цеху грызут провода, а он: „Пусть рабочие ловят, им зарплату платят“». Дениз вытирает руки