Клэр Морган приезжает в родной городок после похорон отца, заставая дом на Персиковой улице заваленным коробками с книгами и старыми газетами. На чердаке, разбирая ящик с ржавыми инструментами, она находит конверты с письмами, адресованными её матери, Лоретте, пропавшей в 1998 году. В углу одного из писем детской ручкой нарисован символ — переплетенные ветви ивы. В кафе «Дэйзи», заказывая
Лиза, 34 года, копирайтер из рекламного агентства на Блур-стрит, три дня не снимает потрёпанный бежевый тренч. Заказывает латте с тыквенным сиропом в «The Grind», переписывая текст для щёточного сета зубных щёток. На углу Эглинтон и Юниверсити сталкивается с Марком, гитаристом, который переехал из Ванкувера после разрыва с девушкой. «Опять в кроссовках? — бросает он, поправляя чёрный шарф. —
Лиза, 27 лет, каждое утро протирала зеркала в студии на Бруклин-авеню, пока ждала учеников. Ее кроссовки с отклеенной подошвой валялись у двери — последние 50 долларов ушли на аренду зала. Марк, бармен из клуба «Эклипс», приходил первым, всегда с двумя кофе в картонных стаканчиках: «Без сахара, как ты ненавидишь». Они спорили о шагах самбы — он наступал ей на ноги, смеялся, прятал седой прядь
Лайза Морган приезжает в родной Брекенвиль после семи лет жизни в Чикаго, бросив карьеру дизайнера из-за выгорания. В кафе "Снежинка" на углу Мейн-стрит она сталкивается с Джейкобом Райтом, своим бывшим парнем, который теперь управляет мастерской по ремонту гитар. «Ты все еще пьешь кофе с пятью ложками сахара?» — усмехается он, пока бармен Сэм неуклюже роняет поднос с имбирным латте.
Лина Кроу, 23 года, каждое утро замешивает тесто для круассанов в кафе на углу 5-й улицы Чикаго. Ее приятель Эйден Морс, в рваной кожаной куртке и с пачкой распечаток под мышкой, притащил в заведение портативный энцефалограф. «Посмотри на альфа-ритмы у клиентов с чипами третьей версии, — тыкает он в графики, — всплески одинаковые, как под копирку». Лина вытирает руки о фартук с пятном от
Томми Гарретт, бывший полузащитник с разбитым коленом, чинил двигатель в гараже «QuickFix», когда услышал по радио: мэр Кларк объявил о сносе стадиона «Гринвуд» под бизнес-центр. Томми вытер руки промасленной тряпкой, выпил кофе из потрескавшейся кружки с надписью *«Лучший папа»* и поехал в ратушу. Там, в кабинете с пахнущим плесенью ковром, он хрипло сказал: «Ты сносишь место, где мы с сыном…»
В припорошенном снегом городке Юкон-Спрингс бобр Гас, сортирующий банки с кленовым сиропом на фабрике, замечает подозрительные пометки на накладных. «Эй, Мэвис, — тыкает он лапой в экран планшета, — смотри, поставки в Саванна-Сити вдвое больше, чем в прошлом квартале. Кто там столько жрет?» Его сестра-енот с наушником на одном ухе хватает пачку счетов: «Слушай, вчера видела стаю койотов у задних
В центре — Клара, дочь украинских эмигрантов, которая ворочает тестом в семейной пекарне на Дивижн-стрит. У неё аллергия на миндальную муку, из-за чего пальцы вечно в красных пятнах, а под прилавком всегда лежит тюбик гидрокортизона. Маркус, саксофонист из джаз-клуба в Бронзвилле, заходит за кофе после ночных репетиций; в первый раз он промок под дождём, оставив лужицу на полу, и попросил
Элис Мёрдо, 17 лет, ковыряется в ржавом ящике за рыбным рынком на окраине Чарлстона. Внутри — пачка писем 80-х с пометкой *"Для Гаррета"*, адресованных её покойному деду. «Ты что нашла?» — мать, Мардж, хватает её за локоть, перепачканный в рыбьей чешуе. В третьем письме фраза: *"Деньги за молчание взял, но ребёнка не отдам"*. Мардж вырывает листы, прячет в фартук. Вечером Элис
Лена, студентка из Бостона, прилетает в Цюрих по обмену в середине декабря. Ее принимающая семья — пожилой часовщик Отто и его внучка-подросток Фрида — живут в доме с резными ставнями на окраине Люцерна. Пока Лена пытается разобраться с сломанным замком чемодана, Фрида, не отрываясь от телефона, бросает: *«У нас тут снег чище твоих кроссовок. Не топчи весь коврик»*. Утром Отто отправляет девушек
Эмили Брайс, бывший детектив из Бостона, переезжает в Рокпорт — приморский городок, где ветер с Атлантики вечно стучит ставнями её арендованного коттеджа. Сын Джейкоб, 12 лет, целыми днями молчит, рисуя в блокноте чёрные спирали, а местные в магазине «Грейс Маркет» шепчутся за её спиной, когда она покупает замороженную пиццу и таблетки от мигрени. Пропажа Лоры Митчелл, старшеклассницы из семьи
Джейкоб Райс, электрик с тремором в левой руке после ранения в Афганистане, ковыряется в проводке заброшенного кинотеатра на 8-й улице Чикаго. Запах горелой изоляции смешивается с ароматом чесночного соуса из вьетнамской закусочной через дорогу. «Тут не предохранитель щелкнул, Марк, — бормочет он в телефон, тыча мультиметром в черный ящик с граффити-метками. — Это как будто... кто-то высасывает