Представляешь, сидит этот Ларри — обвиняют его в убийстве, а он выдаёт такую историю, что хоть святых выноси. Ну типичный бабник, да? Жена у него — богатая, умница, душу в него вкладывает, а он... Ну ты понял. То с секретаршей глазки строит, то на вечеринках за чужими юбками залипает. А она всё терпит, верит, что одумается. Честно, иногда кажется — да брось ты ему верёвку, пусть вешается! Ан нет.
О, этот мультик! Помните того невыносимо самодовольного петуха, который вечно придирался к бедняге псу? Ну вот, это же классика! Каждый раз, когда они на экране, я просто не могу не хихикать — ну как можно быть настолько занозой в одном клюве и при этом таким обаятельным? Петушиные подколки, эта его манера ходить, будто он владеет всем курятником… Боже, да я в детстве со смеху падал с дивана,
Знаешь, есть такие фильмы, от которых сердце замирает даже спустя годы? Вот как та история о цыганке с огненным нравом и солдате, что влюбился в неё без памяти… Помнишь, у Мериме же была эта новелла — страсть, ревность, роковая любовь под жарким испанским солнцем. Так вот, в одной из экранизаций (не буду называть какую, ты и так поймёшь) это всё оживает так, что аж мурашки. Кажется, будто камера
Знаешь, иногда истории просто цепляют за живое... Вот смотри: мать и девятилетний сынок — из всей большой семьи только они и выжили. И теперь бродят по этому адскому послевоенному муравейнику, ищут друг друга вслепую. Малыш-то даже не поймёт, где свои, а где чужие — для него все солдаты на одно лицо, будь то американец или немец. Страшно ведь? Дёрнется не в ту сторону — и пропадёт. Так и вышло.
Знаете, как иногда в кино показывают этих важных чиновников, которые приезжают «проверять обстановку»? Ну, типа, с серьезными лицами, бумагами под мышкой… Так вот, в одном фильме (старом, черно-белом, кажется) они вообще опозорились по полной! Там эти делегаты из конгресса вломились в армейскую часть — мораль, мол, проверять, дисциплину. А в итоге сами в такие дурацкие ситуации попадают, что хоть
Знакомьтесь, Слик Новак — офицер с лицом, будто вырубленным изо льда, но с глазами, которые всё ещё верят в людей. Его командируют в Нью-Йорк — типа, собирать деньги для госпиталя моряков. Ну, вы понимаете: благотворительные речи, фальшивые улыбки светских львиц... И тут — бац! — она. Сюзан Грив. Поэтесса, которая разбрасывается словами как ножами, а смеётся так, будто ей плевать, что о ней
Знаешь, недавно пересматривал старый фильм про одну норвежскую семью — их история меня просто прибила к дивану. Представь: начало XX века, они собрали пожитки и рванули в неизвестность, как те первопроходцы из учебников, только вот ссоры, слёзы и смех — всё взаправду. То лихорадочно строят новую жизнь, то срываются в пропасть, будто их судьба — американские горки без страховки. До сих пор
Знаешь, как иногда жизнь выворачивается наизнанку за пару часов? Вот у этого парня — Джорджа — так и вышло. Еще вчера он был крутым редактором в криминальном отделе, строил планы на отпуск с семьей — море, смех детишек, все дела. Ан нет, решил перед вылетом «на пять минут» заскочить в офис… И попал в адскую ловушку. Теперь он, как загнанный зверь, мечется по этажам родной редакции. Сверху —
Представь — 1943 год, туманная Англия, а на аэродроме среди ворчания моторов кучка парней в кожаных куртках. Не какие-то супергерои, а обычные ребята, которые то смеются над глупыми шутками в казарме, то стискивают зубы перед вылетом. Ведь завтра кто-то из них, может, не вернётся — а они об этом даже не договариваются. Просто жмут друг другу плечо, закуривают, глядя в сырое небо… Страшно,
Представь: два приятеля вернулись домой после всей этой кровавой бойни, а война, кажется, так и не отпустила одного из них. Тот, вроде, физически тут — руки-ноги целы, — но внутри будто что-то переломилось. То он в ярости крушит всё вокруг, то замыкается, словно в скорлупе. Говорят, на фронте такое бывает — мол, «контузия души», но как это объяснить тому, кто не нюхал пороха? А второй-то, его
О, вот это история, знаешь! Представь себе: богатая дама, прикованная к креслу, вроде бы жизнь как под стеклянным колпаком — безопасно, скучновато. И тут бац — телефонный глюк. Трубка соскользнула с подушки, а в тишине особняка вдруг выхватывает обрывки чужого разговора. Типа: "Завтра в полдесятого... покончим с ней навсегда". Мурашки по коже, да? Сначала она думает — показалось. Ну
Венская ночь хлестала дождем по стёклам, а Штефан Бранд, весь мокрый и нервный, вломился в свою холостяцкую квартиру. Руки дрожали — не от холода, а от той дурацкой дуэли на рассвете, от которой он сбегал, как трус. «Собирай чемодан и шасть из города, пока не поздно», — гнал он себя, швыряя в сумку рубашки и ноты с помятыми углами. Тут старый слуга Джон — весь в морщинах и тихой грусти — суёт ему