Беата, ветеринар с растрепанными волосами и вечными пятнами от йода на халате, приехала в деревню под Бещадами из-за работы — лечила корову у местного фермера, когда услышала выстрелы. В тот же день Якуб, лесничий в потрепанной зеленой куртке, принес в корчму шкуру убитого медведя, хвастаясь: "Хватит шастать по огородам". Беата, узнав метку на ухе зверя — она сама чипировала его месяц
В Вильно 1887-го Юзеф, с воротником пальто, заляпанным типографской краской, прячет под полой листовки с текстом: *"За независимую Речь Посполитую – бей жандармов, а не вшей!"*. В подвале аптеки на улице Субач брат Бронислав растирает серу с селитрой. "Шесть частей, не перепутай", – бросает он, вытирая о фартук пальцы, пахнущие йодом. Жандармы ворвутся через неделю – найдут
Марек подрабатывал в гараже на Гроховской, чинил разбитые «Скорпионы», пока не нашел под сиденьем пакет с белым порошком. «Слушай, это же чистая халява», — Яцек потрогал пакет грязными пальцами, оставив отпечаток на целлофане. Через неделю они стояли за мясными ларьками на Базаровой, втискивая свертки в багажник старенького «Фиата». Мать Марека спрашивала, откуда деньги на лекарства, он врал про
В Варшаве 1937 года Мацей Гурский, капитан военной разведки, в дождь пробирается через двор казармы на Мокотове, чтобы встретить брата Казимежа. Тот, в помятом пиджаке, ждет его в кафе "Под орлом", листая газету со своей статьей о коррупции в армейских поставках. "Ты с ума сошел? — шипит Мацей, сминая газету. — Шеф абвера читает твой бред за завтраком!" Казимеж достает
В старом районе Варшавы, между панельными домами и лавками с *pierogi*, Кася, 19 лет, моет окна в пятиэтажке. Её отец, Войтек, пьёт *żubrówkę* на кухне, ругает дочь за отказ работать на семейной стройке: «Ты думаешь, университет спасёт? Бумажки кормить не будут». Она сбегает через чёрный ход, встречает Матеуша, соседа-граффитчика, который рисует на стене заброшенной прачечной сову. «Слушай, —
Марек Ковальский, владелец автосалона на варшавской промзоне, получает звонок ночью: его сын Томаш врезался в фонарный столб на перекрёстке Гжибовской и Лучацкой. В больничной палате, пахнущей антисептиком, Томаш бормочет сквозь сон: «Там была девушка… Я не видел её». Марек замечает царапины на руках сына и смятый жетон такси в кармане куртки. В гараже, где стоит разбитый чёрный Mercedes, механик
Марта «М.» Мисевич, 30-летняя копирайтерша из варшавской хрущёвки, целыми днями корпит над рекламой дешёвых БАДов. Её мать, Ирена, каждое утро начинает с звонка: *«Когда ты уже купишь нормальные туфли вместо этих дырявых кед?»* — бросает она, пока Марта, заливаясь кофе из автомата у метро «Поле Мокотовске», прячет от коллег просроченные счета за свет. По вечерам она тусит с Камилем, своим
В старом варшавском дворе на улице Заменгофа, Зося Краевская обнаружила в подвале чемодан с письмами 1940-х. Ее брат Павел, студент-историк, расшифровывал записи на идише, пока их соседка Ядвига, бывшая медсестра, вспоминала: *"Тут жил часовщик — рыжий, в очках. Уехал в ноябре, оставил кота"*. В кафе "Под лисой" Зося случайно пролила кофе на чертежи реставратора Томаша,
Рен, 17-летний парень с выцветшим тату на запястье, живет в хрущевке на варшавской Праге с матерью-кассиршей и младшей сестрой Касей. Каждый день он ездит на трамвае №17 в автомастерскую "Сталёвы Конь", где чинит старые половинки отцовского «Сирены», пока хозяин Гжегож кричит: "Где патрубок? Опять в курилке торчишь?". По вечерам Рен пробирается через гаражи к заброшенной
В старом районе Варшавы, возле полуразрушенного завода на улице Свентокшиской, 17-летний Матеуш Зелиньский находит ржавую саблю в ящике с инструментами покойного деда. На клинке выцарапаны буквы "BŚS-44" и пятно, похожее на кровь. Через неделю на школьной экскурсии в Музее Войска он видит идентичный меч в витрине 1944 года. "Ты тоже слышишь этот гул?" — спрашивает его
Марек, затягиваясь дешёвой сигаретой у входа в варшавскую библиотеку на улице Краковское Предместье, ковырял отколотый кусок штукатурки на стене. В кармане дрожал старый Nokia — только что пришло смс от Каси: *«Нашли ящик под лестницей. Письма на идише, фото с вырванными лицами. Приезжай, пока Зося не вызвала копов»*. Он пнул пустую банку из-под пива, вспомнив вчерашний разговор с сестрой: «Ты
Люк, французский археолог с потёртым блокнотом в руке, копался в песках под Самаркандом, когда лопата наткнулась на керамическую плитку с выцветшим изображением слона. «*Ça alors…*» — прошептал он, смахивая пыль пальто. В тот же вечер в лондонской квартире, заваленной старыми газетами, журналистка Эмили получила факс с расплывчатыми координатами и фразой: «Ищи там, где тени указывают на воду». Её