Карлос, пятнадцатилетний парень с потертым рюкзаком, каждое утро проходил мимо мескитового дерева на площади Пуэбло-Вьехо. Его кроссовки взбивали пыльцу с дорожек, смешивая ее с запахом жареных лепешек из ларька донны Росио. «Опять в библиотеку?» — кричала Мария, поправляя синюю заколку в волосах, пока разгружала ящики с чичарронами в лавке отца. Она знала — он искал записи о дереве, которое, по
Гуадалупе просыпается в пять утра, чтобы замесить тесто для тамалес. Её дом в Сан-Мигеле пахнет кукурузной мукой и чили, а на кухне трещит радио с новостями о засухе. Дочь Ана, не глядя на мать, собирает рюкзак: «В Мехико я хоть смогу учиться, а не торговать на рынке». Лупе хлопает дверцей печи: «Ты думаешь, там тебя ждут? Тут семья, работа…» На столе — счет за электричество, который она прячет
Карлос, худощавый парень в потрёпанной ковбойской шляпе, рылся в ржавом ящике на задворках лавки *El Coyote*. Там валялись обрывки карт с пометками его покойного отца — археолога-любителя, исчезнувшего в каньонах Соноры. Рядом Лупита, его сестра, жевала лепешку с чили, тыкая пальцем в пятно на пергаменте: *«Mira, aquí — та самая пещера с красными камнями. Папа говорил, там спрятано *что-то*...»*.
Карла, рыжеволосая танцовщица из Мехико, каждое утро покупала тамале у уличного продавца возле станции метро Чапультепек. Ее партнер Родриго, с обветренными руками от работы на стройке, опоздал на репетицию в третий раз за неделю. «Опять проспал? Ты знаешь, что через две недели qualifiers в Монтеррее?» — бросила она, поправляя ленту в волосах. Они тренировались в заброшенном гараже, где пахло
Ана Гонсалес, 22 года, месит тесто в тесной пекарне в Тепейто, пока её отец Карлос спорит с соседом о цене на авокадо. В углу, за прилавком с треснувшим стеклом, она находит потёртый металлический медальон, завёрнутый в обрывок газеты 1987 года. «Пап, это из бабушкиной шкатулки?» — спрашивает она, вытирая руки в запачканном мукой фартуке. Карлос хрипит, поправляя инсулиновую помпу: «Выкинь эту
В Мехико Кармен Ривера, 34 года, стирает окровавленную футболку в раковине дешевой съемной квартиры возле рынка Сонора. Ее младший брат Луис, студент-медик, врывается с пакетом тако аль пастор: "Ты опять покрываешь Эстебана? Они нашли его мотоцикл у моста Либертад". На следующий день Кармен, пряча под курткой пистолет Colt 1911, пробирается через груды авокадо к ларьку контрабандиста
В порту Акапулько Хуан Мендоса, 34 года, в потёртой кепке и резиновых сапогах, разгружает ящики с тунцом. Его сестра Лусия, пахнущая жареными лепёшками, кричит из ларька: «Сеньор Рамос опять требует денег за аренду!» Хуан вытирает пот, бросает окурок в лужу: «Скажи, что к пятнице отдам». Вечером в баре «Ла Ола» его друг Карлос, бывший рыбак с татуировкой меч-рыбы на шее, шепчет: «Старик Гонсалес
В пригороде Пуэблы Кармен Ривера, владелица небольшой прачечной, случайно находит в кармане рубашки мужа Эктора смятый чек из ювелирного магазина. Вместо ожидаемого «это подарок тёще» он бросает: «Не лезь, это не твоё дело». На следующий день, разгружая корзину с бельем клиентов, она обнаруживает в пальто соседки Инес записку с адресом квартиры в районе Санта-Марта. «Эктор встречается там по
Ана Паула Монтсеррат разбирает бумаги в кабинете мужа после его внезапной смерти. Запах лаванды от саше в ящиках смешивается с пылью на старых контрактах. Среди документов — письмо с адресом в районе Тепейак: *"Патрисио, она должна знать правду"*. Её сын Хуан Карлос, потягивая текилу у камина, бросает: «Сожги это. Кому нужна ещё одна претендентка на фабрики?» Сестра Мариана втирает крем
Лукас, аргентинский археолог с потёртым блокнотом в руках, копался в руинах под Буэнос-Айресом, когда наткнулся на каменную плиту с треснувшим символом в виде спирали. «Эти линии… они как дороги, но куда?» — бормотал он, вытирая пот со лба, пока уличный торговец за углом кричал: «Эмпанадас calientes!». В тот же день Матильда, французский физик в мятом лабораторном халате, обнаружила аномалию в
Лукас, курьер на потрёпанном мопеде Honda 1987 года, каждый день объезжает переулки Сочимилько. В рюкзаке — посылки с номерами, зачёркнутыми красным маркером. Однажды в коробке из кондитерской «Ла Морена» он находит кулон в форме глаза: стекло треснуто, внутри — синяя жилка. «Похоже на пластик из старых телевизоров», — бормочет он, пока Ана, его соседка-граффитистка, рисует на стене гаража тот же
Лукас, 17 лет, каждое утро чинит старые «фольксвагены» в гараже отца на окраине Мехико. В пятницу, после школы, он заметил трещину в воздухе возле ларька с тако — будто стекло разбилось, но без звука. Валентина, его соседка с фиолетовыми кончиками волос, наступила на тень, которая не совпадала с силуэтом продавца. «Ты тоже это видишь?» — спросила она, сжимая пакет с лепешками. К вечеру трещины