Чжоу Фан, 28-летняя копирайтер из шанхайского рекламного агентства, трижды за утро переделывала презентацию для клиента-производителя соевого соуса. В перерыве она получила голосовое сообщение от матери, Ли Сяохуэй: *"Тетя Ван сказала, ее племянник из Нинбо свободен в субботу. Приезжай, я уже купила крабовые клешни"*. Фан, не отрываясь от монитора, буркнула в телефон: *"Ма, я не
В глухой деревне Шуйань, затерянной среди бамбуковых холмов, 17-летний Ли Чэн копался в глиняном огороде, когда услышал крики соседа: «Опять рыба в реке всплыла брюхом вверх!» Вечером его младшая сестра Сяофэй, обмотавшая лицо грязным платком от смога, нашла в старом сундуке деда потёртую карту с отметками у горы Ланьшань. На следующее утро Чэн украдкой взял лопату и фонарь с треснувшим стеклом,
Ачара, дочь рыбака из деревни Нонгкхай, нашла в сетях сломанный серебряный браслет с иероглифами — его носили женщины из соседнего китайского поселения. На следующее утро труп девушки в мокром платье прибило к камышам. «Они снова начали», — прошептала старуха-соседка, развешивая на верёвке перец, и указала на озеро, где туман клубился плотнее обычного. Ли Вэй, сын владельца чайной лавки из
Гу Шоусян каждое утро раскладывает на столе листы с упражнениями, поправляя очки с толстой оправой. В классе 3-B пахнет древесным клеем от поделок — дети лепят бумажных журавлей к фестивалю. Ли Вэй, математик с вечно мятым пиджаком, сует ей термос с имбирным чаем: «Холодно сегодня, возьми». Она кивает, но ставит сосуд на подоконник, где уже пылится зелёная чашка со сколом у ручки. На переменах
Ли Чжэн, инженер-электрик из Нанкина, приезжает в родной уезд Цинъюань после смерти отца. В старом деревянном доме с треснувшими стенами он находит коробку с чертежами заброшенной красильной фабрики 1980-х. Мать, перебирая рис в сите, бросает: «Отец говорил, земля проклята — воды красные, рыба дохнет». Младший брат Вэймин давит продать участок застройщикам — в кармане у него постоянно звенит
Ли Дачэн копался в грязи за сараем, пытаясь отремонтировать прохудившийся забор. Свиньи визжали, тычась мордами в ведро с объедками. «Хватит толкаться, черти!» — бросил он, вытирая пот рукавом засаленной рубахи. Через час в деревню Хуантунь приехал Ван, местный чиновник, в ботинках, которые слишком блестели для здешних дорог. «Проект одобрен, — сказал он, разворачивая карту с печатями. — Твоя
Ли Мин, 24 года, каждое утро пробирается через рынок на улице Хуацяо, чтобы успеть на смену в кафе *Золотой дракон*. Запах жареных баоцзы смешивается с выхлопами мотоциклов, а продавец фруктов кричит ей вслед: «Опять без зонтика? Дождь к вечеру!» В подсобке она находит Чэнь Си, бармена, разбирающего посылку с дешевым кофе из Вьетнама. «Снова экономим на сортах? — Ли Мин тычет пальцем в зерна. — В
Линь Вэнь, дизайнер интерьеров с привычкой жевать жасминовые леденцы, столкнулась с Чжан Юем в переполненном кафе на улице Улинь. Он, инженер-программист в очках с треснувшей дужкой, пролил ей латте на эскизы ремонта книжного магазина. «Ты вообще смотришь, куда идешь?» — вырвалось у Линь, пока она вытирала кофе салфеткой с логотипом конкурента. «А ты куда телефон уставилась? Там, кроме TikTok,
Ли Чэн в пятнадцать минут шестого утра уже таскал воду из колодца в треснувшем пластиковом ведре. Бабушка Сяолин кашляла за ширмой из бамбука, требуя чаю с жасмином. «Собираешься до старости тут киснуть?» — Сяо Мин, соседский парень, щёлкал семечки, глядя, как Ли Чэн перевязывает помидорные кусты проволокой. В ответ — молчание: Ли Чэн вытирал пот рукавом застиранной рубахи, боясь сказать, что в
Линь Сяо, новичок в отделе дизайна, каждое утро задерживалась у кофейного автомата на третьем этаже офиса в районе Пудун. Её стол был завален черновиками логотипов для нового бренда спортивной обуви — папка с надписью *«Проект SwiftRun»* лежала поверх чашки с остывшим латте. Цзян Чэнь, замкнутый руководитель компании, впервые обратил на неё внимание, когда она случайно отправила эскизы не в тот
Ли Юньян, дочь генерала Ли Хуэя, втирает пальцы в чернильные пятна на рукавах, пока переписывает старые военные доклады отца. Его медальон с выцарапанным иероглифом «верность» она носит на шее, пряча под воротником ханьфу. После смерти отца в пограничном конфликте у перевала Юймэнь, девушка сжигает траурные деньги у алтаря предков, затем обрезает волосы и покупает поддельные рекомендательные
Ли Вэй, 17 лет, каждое утро резал бамбук за сараем, пока отец, Чэнь Дацзюнь, чинил ржавый трактор. В деревне под Гуйяном дожди превращали дорогу в кашу, а соседи шептались о побеге младшего Лю из семьи — тот уехал в Шэньчжэнь, продав дедову скрипку. «Ты не Лю, — отец швырнул гаечный ключ в ведро, — наша земля кормит шесть поколений. Или ты, или я». Ли Вэй вытер ладони о штаны, пахнущие рыбным