В старом районе Мумбаи, заваленном коробками с дешевой бумагой, Арджун чинит печатный станок. Его пальцы в чернильных пятнах, а рубашка пропахла растворителем. Рядом соседка Мира, в потертом рюкзаке у нее всегда лежат пробирки с муравьями из университетской лаборатории. «Ты когда-нибудь видел, как они строят мосты из своих тел?» — спрашивает она, пока Арджун вытирает лоб. Он смеется: «У меня тут
В Мумбаи, в переулке заваленном коробками от специй, 19-летний Радж целыми днями разливает *масала-чай* в глиняные кружки. Хозяин лавки, старик Балу, хрипит: «Снова опоздал? Смотри, не пролей кипяток на провода — света не будет неделю». Радж молча поправляет потрепанные провода над прилавком, не замечая, как искры с его пальцев глушат перегруженную сеть. Ночью, когда бандиты с рынка требуют
Арун, парень в потёртой кожаной куртке, чинит старые телевизоры в тесной мастерской возле рынка Чандни-Човк. Его отец, Махеш, таскает мешки в магазине Пуджа Сингхании — девушки в розовом сари, которая тайком передаёт Аруну коробку с *гаджетами*: «Папа опять выбросил рабочий ноутбук… Может, детали пригодятся?» Отец Пуджи, Ракеш, в белом костюме от *Armani*, грозится уволить Махеша, узнав, что сын
**Параграф 1** Радж, 15 лет, живет в переулке возле рынка специй в Мумбаи. Его друг Вихан, сын владельца кафе "Масала", постоянно крадет у отца кардамон для самодельных дымовых шашек. Сестра Раджа, Мира, учится в той же школе — Святой Марии, но ненавидит их проделки: "Опять воняет горелой бумагой! Папа спросит, где пропал сахар". После уроков группа из пяти человек — Радж,
Авика, девятнадцатилетний студент-заочник, подрабатывает в крохотном книжном магазине «Папирус» возле станции Виктория в Мумбаи. Его соседка по общежитию, Пратибха, таскает за собой потрёпанный блокнот с рецептами чая — от масалы до имбирного с лимоном — и мечтает открыть киоск на рынке Кроуфорд. Они встречаются каждый вечер у ларька с самосой: Авика покупает две порции, Пратибха ворчит, что он
Ави и Рина живут в переулках старого Дели. Ави, сын уличного торговца чаем, каждое утро таскает кипящий кувшин по переполненному рынку «Садар», крича: *«Гарам масала чай! Пятнадцать рупий!»*. Рина, дочь владельца ювелирной лавки, пробирается сквозь толпу в школу, спотыкаясь о ящики с манго. Их пути пересеклись, когда Ави задел её учебник, уронив его в лужу. *«Слепой, что ли?»* — огрызнулась Рина,
Рави, худой парень в потертой рубашке, каждое утро толкал тележку с глиняными *кулхадами* к своей чайной лавке возле станции Черчгейт. «Сахар – две ложки, кардамон – щепотка», — бормотал он, засыпая чайные листья в кипящее молоко, пока за его спиной торговец *панипури* выкрикивал цены прохожим в пыльных сари. Прия, его сестра, ворчала, развешивая студенческие конспекты по инженерному делу на
Сита, девушка в синем сари с выгоревшими на солнце узорами, каждое утро несет корзины с цветами на рынок Варанаси. Ее маршрут проходит мимо старой чайной «Ладду», где Рам, парень в заляпанной маслом рубашке, чинит мотоциклы. Однажды Сита спотыкается о треснувший камень, рассыпая жасмин. Рам, вытирая руки тряпкой, помогает собрать цветы: *«Ты же знаешь, Шива не любит, когда подношения пачкают
В деревне под Джайпуром Сурадж Шарма, сын владельца мраморных шахт, женится на Сантари — девушке из семьи прачек. Она приносит в их белый особняк с колоннами не только узелок с потрёртыми сари, но и привычку мыть полы с лимонной коркой. «Зачем ты это делаешь? У нас есть слуги», — хмурится Сурадж, задевая ногой жестяное ведро. «Чистота не в блеске плит, а в запахе дома», — бросает она, выжимая
Арджун Малик, 28-летний инженер из трущоб Дхарави, чинил сломанный холодильник в мастерской отца, когда в дверь ввалился старик в рваном пиджаке. «*Мародёрские корпорации выжгли мой институт дотла,* — хрипел он, суя Арджуну флешку с чертежами, — *эта штука остановит их. Собирай, пока не поздно.*» Через час старика сбил грузовик на перекрестке Локхандвала, а Арджун, разбирая файлы, обнаружил схему
Аарти Шарма, девушка из узких переулков Джайпура, каждое утро протирала пыль с плаката Boeing 747 в своей комнате, пока её отец, Раджеш, возился с проржавевшим мопедом во дворе. «Опять эти учебники вместо помощи? — ворчал он, вытирая руки тряпкой. — Вчера миссис Гупта спрашивала, когда ты замуж выйдешь». Аарти, закалывая волосы шпилькой от матери, бросала через плечо: «Скажи, что я выйду, когда
Рави Шах, затянутый в чёрную кожаную куртку, прячет лицо под капюшоном, пока пробирается через переполненный рынок Чандни-Чоук. Запах жареных самос и кардамана смешивается с выхлопами рикш. Он ждёт Миру Капур у лавки с шёлком — их единственное нейтральное место. «Твой отец снова нанял адвокатов, чтобы оспорить границы участка, — бросает она, поправляя алый шарф, выцветший от частой стирки. — Наши