Йоав, 16 лет, живет в тесной квартире с облупившимися стенами в Меа Шеарим. Каждое утро он тайком берет отцовский талит, пахнущий нафталином, и бежит в хлев за синагогой, где ковыряет грязь из копыт рыжей телки. «Она не для тебя, — шипит отец, Менахем, заставая его за чисткой ведра. — Это не скот, это искупление». По вечерам Йоав крадет куски халы из пекарни «Бейт-Шемен», пряча крошки под кипой,
Лиор, худой парень в очках с поцарапанными линзами, копался в коробке с хламом на заднем дворе антикварной лавки «Шемesh» в Тель-Авиве. Нашел зеркало в раме из оливкового дерева — трещина пересекала стекло наискосок, как шрам. "Смотри, Авигдор, тут дата на обратной стороне — 1946, Кирьят-Моцкин", — позвал он хозяина лавки, старика в ермолке, чинившего бронзовый подсвечник. Тот фыркнул:
Элиэзер, водитель трамвая 28-й линии, каждое утро поправляет потёртую кепку с выцветшей эмблемой компании, прежде чем начать маршрут от станции «Херцель» до площади Давидка. Его друг Амир, инженер-электрик с привычкой жевать жвачку со вкусом лакрицы, часто ворчит на перебои в сети, пока чинит контактные провода. Однажды в салоне Элиэзер находит забытый рюкзак с дневником на иврите и потёртой
В Тель-Авиве Яэль, молодая женщина с татуировкой инжира на запястье, взламывает серверы аптек, чтобы найти следы экспериментальных лекарств. Ее младший брат Амир погиб год назад при странных обстоятельствах — его нашли в пустыне Негев с пустым рюкзаком и пересохшим флягом. В кармане — обрывок карты Эфиопии с пометкой «Адулис». Яэль связывается с Тамиратом, эритрейским беженцем, работающим
Лиор, девушка в потёртой кожаной куртке, разгружает ящики с кофейными зёрнами за стойкой кафе в Тель-Авиве. Запах пережаренного эспрессо смешивается с выхлопами грузовика на улице Алленби. В кармане она находит медальон с треснувшим стеклом — подарок умершей матери. Внутри фотография 80-х: её отец и мужчина, похожий на отца Микаэля, её соседа. «Ты знал, што они работали вместе?» — она тычет в
Лиор, 28 лет, в потрепанной кожаной куртке, копается в ржавых ящиках на верфи Хайфы. Находит папку с водяными пятнами — старые чертежи отца, рыбака, пропавшего в 2009-м. Сестра Тамар, протирая прилавок в кафе на арабском рынке, получает смс: *«В углу ящика — ключ с цифрой 17. Проверим док?»*. Она ворчит, закатывая рукава: «Опять твои призраки. Папа утонул, точка». Но вечером, разбирая его
Тити, 23 года, моет полы в кафе на улице Алленби в Тель-Авиве. Её соседка по квартире, Лиора, вечно ворчит: «Опять оставила мокрое полотенце на моей гитаре!» По вечерам Тити разбирает коробки с архивными письмами покойной бабушки-репатриантки из Одессы. В одном конверте — ключ от склада в порту Хайфы и обрывок карты с пометкой «צופן 17» на иврите. На следующее утро она меняет график, соврав
Лиора, с резинкой в волосах, запачканной соевым соусом, переругивается с клиентом в суши-баре на хайфском порту. «Лосось сегодня как из микроволновки?» — бурчит мужчина в потёртой кепке. «Вчерашний, из Норвегии, — огрызается она, — хотите свежее — идите в море ловить». Эрез, её сосед по обшарпанной пятиэтажке в районе Неве-Давид, ковыряется в двигателе Subaru 1993 года, купленной на сбережения от
Лиор, с потрескавшимися губами от постоянного курения, втискивается в душный офис в Неве-Цедек. На столе — ноутбук с треснувшим экраном, пустая чашка от *афуха* с остатками пены. Нога, в мятом сером худи, тыкает в клавиатуру, не глядя: *«Снова взломал муниципальный сервер?»* Он хрипит: *«Ищем записи камер возле старой автобусной станции. Там Эйтан исчез...»* За окном — реклама *«Шоко-Бест»*
Леа, бывшая сотрудница Моссада из Тель-Авива, разбирает вещи покойного отца и находит потёртый дневник с пометками на идише. Среди страниц выпадает фото 1983 года: её отец стоит у антверпенского дока рядом с мужчиной в бельгийской военной форме. В кафе на улице Алленби она пьёт кофе с миндальным печеньем, листает записи и звонит Маартену — антиквару из Амстердама, чей номер нашла в дневнике. *«Вы
В блоке 10 женского лагеря Аушвица-Биркенау доктор Карл Клауберг, в белом халате с закатанными рукавами, ставит опыты над еврейскими заключенными. Польская узница Зофья Кечманьская, бывшая акушерка, вынуждена ассистировать ему — измеряет температуру воздуха в камерах, куда помещают женщин после введения химикатов. «Ты будешь мыть полы, если откажешься», — бросает он, когда она роняет стеклянную
В Тель-Авиве, на краю взлетной полосы аэропорта Бен-Гурион, Ноа Шарон, пилот грузового *Boeing 737*, находит в кабине конверт с детской фотографией своего покойного отца. Рядом — координаты заброшенного ангара в пустыне Негев. Её брат Томер, механик с татуировкой ястреба на запястье, в это время чинит двигатель *Cessna* для клиента-араба из Хайфы, который настаивает: «До заката, иначе не