Эмили Кларк, официантка в кафе на задворках Брикстона, каждый вечер замечала мужчину в потёртом плаще, который заказывал чёрный кофе и листал газету с заметками о пропавших детях. Однажды он оставил конверт с фотографией её младшего брата, исчезнувшего пять лет назад, и адресом склада возле доков. «Ты знала, что он жив?» — спросил Джек Морган, бармен, случайно увидев снимок. Его сестра, Лиза,
Лидия, рыжая вечно в растерзанном кардигане, и Дэвид, с вечным пятном от кофе на рубашке, снимают трешку в Хакни. В гостиной — диван с пятном от вина 2014 года, три разных кружки на подоконнике. Адам, их друг с университета, перетаскивает коробку с книгами в прихожую: «Вы где тут розетки прячете? У меня ноут через полчаса сдохнет». Лидия тычет пальцем в угол: «Под гитарой Дэвида. И вынеси мусор,
Ричард Локсли, бывший рыцарь с шрамом через левую бровь, торгуется за мешок зерна на рынке Яффы. Порт кишит генуэзскими купцами, их голоса перекрывает крик муэдзина. В переулке за лавкой красильщика он сталкивается с отрядом крестоносцев в ржавых кольчугах — те требуют «долю за защиту» у старика-оружейника. Ричард вставляет клинок между ними: «Святая земля — не ваш хлев». Позже, в караван-сарае,
Скрат, весь в царапинах и пыли, долбил лапами трещину в скале где-то под жарким солнцем пустыни, пытаясь засунуть туда желудь. Внезапно земля затряслась — из расщелины вырвался пар, а каменная плита под его лапами треснула с грохотом, словно гигантский ледник ломался весной. «Опять ты?» — рявкнул проходящий мимо бронированный глиптодонт, но белка, прижимая желудь к груди, уже мчалась прочь,
Камилла, 28 лет, переезжает в съемную квартиру в Брикстоне после свадьбы с Джонатаном, менеджером IT-стартапа. Коридоры дома пропахли лавандовым освежителем, а в гостиной валяется чей-то старый альбом с фотографиями Альп. Джонатан целыми днями пропадает на совещаниях в Сити, оставляя на столе смятые чеки из кофеен: *«Закажи уборщицу, ладно? В раковине опять плесень»*. Камилла рисует акварелью вид
Тимми из Пекема вляпался в историю после школы, когда Марко с Депофорда засветил красный шарф у забора их двора. «Чё, свои границы не помнишь?» — Марко пнул ржавые качели, пока его пацаны тусили возле магазина с разбитым стеклом. Тимми, вместо того чтобы идти на тренировку по футболу, набрал номер кузена Даррелла: «Эти крысы опять лезут. Привези ствол, пока мой братан Джей не встрял». Через час у
В дождливом Глазго пятеро подруг из католической школы — Орла, Финуола, Чеч, Манд и Кехли — втихаря курят за автобусом, пока учительница ищет их для поездки на хоровой конкурс. Вместо репетиции гимна они скидываются на дешёвое вино, спрятав бутылку под плиссированные юбки. «Слушай, а если смоемся с этого дерьма в порт?» — шепчет Чеч, поправляя галстук с пятном от жвачки. По дороге в Эдинбург они
Лоуренс, затянутый в потрёпанный свитер, каждое утро толкал велосипед мимо мясной лавки миссис Баркер на улице Кэмден-Хай. «Опять опоздаешь на собрание!» — кричала Эмма из окна третьего этажа, размахивая кистью, испачканной в синей краске. Их дочь Люси, 12 лет, ворчала на младшего брата Кая за то, что он стащил её пенал с единорогами: «Верни, или скажу папе про твой секрет с разбитой вазой!» По
Артур Грэй, седой рыбак с шершавыми ладонями, каждое утро чинит сети в сарае за домом. Его дочь Маргарет, в промасленном фартуке, взвешивает улов на причале Портсмута, споря с торговцем: *«Полкроны за камбалу – это грабёж, мистер Харрис»*. Брат Маргарет, Томас, тайком копит фунты в жестяной банке под кроватью – мечтает сбежать в Лидс, устроиться на завод. За ужином, пока Артур режет чёрный хлеб,
В дождевом Лондоне 90-х Лира, 17-летняя официантка из кафе «Брик-Лейн», каждое утро протирала стойку с надтреснутым кофейником. Ее сосед Томми, парень с фиолетовым ирокезом, тайком рисовал комиксы под прилавком книжного магазина на Чэринг-Кросс-роуд. «Опять уволишься, если узнают, что ты вместо Стивена Кинга подсовываешь свои зомби-рассказы?» — смеялась Лира, разливая эспрессо для менеджера
В Роттердаме братья-близнецы Оливер и Освальд, оба биологи, теряют жен в автокатастрофе с участием лебедя. Их навязчивость проявляется в попытках задокументировать разложение: Оливер ставит камеры в гниющей кухне, фиксируя, как плесень съедает хлеб, а Освальд кропит яблоко кислотой, шепча: «Смотри — клетки не исчезают, они перестраиваются». В зоопарке, где работали их жены, братья находят
Лидия, дочь рыбака, каждое утро чинила сети в сарае с покосившимися досками. Её пальцы в соляных трещинах автоматически завязывали узлы, пока сосед Эван ворчал у причала: «Опять тралы пустые. Месяц уже — ни сельди, ни макрели». Вечером, перебирая водоросли из последнего улова, она нашла обрывок лески с чешуёй, переливающейся как ртуть. «Это не от трески», — бросила она Эвану, который лишь