Эвелин Харпер, акушерка в переполненной больнице Сент-Мэри в Лос-Анджелесе, каждый день сталкивается с хаосом: роженица кричит, требуя вырвать у неё «этого дьявола», пока медсёстры перешептываются о подозрительных пятнах на халате Эвелин. Доктор Картер, закатывая глаза, бросает: «Ты опять с этими травяными настоями? Здесь не цирк шаманов». Эвелин игнорирует его, заваривая ромашку для пациентки с
Эмма Ванстратен, детектив из Андерлехта, находит в подвале заброшенной фабрики тело мужчины с вырезанным на груди символом — переплетёнными змеей и кинжалом. Рядом валяется потухшая свеча, пахнет ладаном и железом. Её напарник, Томас Декостер, ворчит: «Опять ритуальщина. В прошлый раз у священника в Схарбеке такую же мерзость видел». Они замечают на стене надпись мелом — *«Het oog ziet, de hand
Кари, бывшая сотрудница криминальной полиции Осло, теперь работает на частного арендодателя, отслеживая должников. Ее напарник Эйрик, в прошлом военный, специализируется на задержаниях в портовых зонах — знает каждый причал Бергена, где ржавые контейнеры пахнут соленой гнилью. Они расследуют исчезновение рыбака Торгнира, чья лодка «Морская ведьма» найдена пустой у скал Ставангера. В кармане
В общаге на окраине Москвы Лера, Ваня и Антон делят комнату с треснувшей плиткой в душевой. Лера, заваленная конспектами с графиками, тыкает пальцем в задачник: *«Списать дашь?»* Ваня, разбирающий микросхемы на кровати, хмыкает: *«Сам вчера до трёх формулы зубрил»*. На кухне первого этажа пахнет жареной картошкой и горелым чайником — Катя, в растянутом свитере, пытается наладить старый тостер,
Лина зажигает сигарету у причала Фрихамнена, пока Эрик ковыряет отверткой в двигателе своего мопеда «Yamaha Chappy». «Опять масло подтекает», — бросает он, вытирая руки о рваные джинсы. Запах жженой резины смешивается с соленым ветром. Они ждут Майю, которая в это время выносит из круглосуточного ICA три банки энергетика и пачку вафль «Gottebitar». Маршрут сегодня — от Слюссена до Эссингеплана
Томас Грейвз, детектив из лондонского Скотланд-Ярда с привычкой жевать мятные леденцы от кашля, находит тело мужчины в промозглом переулке возле рынка Боро. В кармане жертвы — письмо, исписанное детскими стишками, подписанное *«Для того, кто носит маску чести»*. Его напарница, Эмили Картер, в синем плаще с потрёпанными манжетами, тычет пальцем в пятно чернил: «Смотри, тут цифры — 12, 7, 1984. Как
Майя, медсестра с фиолетовыми прядями в волосах, каждую ночь пробирается в аптеку больницы Св. Луки, чтобы стащить обезболивающие для младшего брата. Её замечает Джейк — бывший морпех, спящий в разбитом автобусе за гаражами. «Ты сдохнешь, если продолжишь ворвать фентанил», — бросает он, показывая шрам на шее. Вместо ответа Майя тащит его в подвал морга, где труп старика покрыт чёрными жилками, а
Эмили, 28 лет, каждое утро наливала латте с корицей в крохотной кофейне на углу Бликер-стрит. За окном — снег, прилипший к витринам нью-йоркских бутиков, а в её кармане вибрировал телефон: «Привет. Я у памятника льву на Трафальгарской. Ты где?» — сообщение от Джейка, 31 год, который в это же время разгружал ящики с подержанными книгами в лондонском магазинчике возле Сохо. Они познакомились через
Лена Моррис, медсестра в окружной больнице Брекенриджа, случайно вводит дозу пенициллина пациенту с аллергией. Она замечает ошибку через час, когда мужчина покрывается сыпью, но скрывает запись в журнале. "Ты что, спишь на сменах?" — шипит её напарница Карла, находя пустой флакон в мусоре. Лена возвращается в трейлерный парк, где живет с матерью-алкоголичкой. Та роется в её сумке,
Эми Бенсон, младший архивист чикагской библиотеки на Грант-авеню, каждое утро протирала пыль с корешков книг 1930-х годов. В пятницу, разбирая коробку с пожертвованиями, она нашла конверт с выцветшими марками — внутри лежали три письма, адресованные некой Кларе от человека по имени Тео. «Ты опять копаешься в старом хламе?» — фыркнул Марк, её коллега, поправляя очки. Эми сравнила даты на письмах и
Клаудия Пратт, владелица полупустого ресторана *La Cigale* в Нижнем Манхэттене, трижды за неделю получает звонки от банка — просроченный кредит под 23%. Её дочь Эмили, первокурсница Колумбийского университета, просит 10 тысяч на «учебные материалы», но Клаудия переводит только 3. «Ты же знаешь, как сейчас с деньгами», — бросает она в трубку, стирая следы крови с рукава пиджака после встречи с
Лука, в потёртой куртке с пятном от кофе на рукаве, каждую ночь протирал жёлтые дорожки в полузаброшенном боулинг-клубе на окраине Лилля. Запах дешёвого освежителя смешивался с ароматом старого масла из автомата с пончиками. «Эй, новичок, не забудь про шар для левшей — его всегда прячут под стойкой», — бросала Элоиза, перекусывая багетом в подсобке. Её отец, владелец «Сатурна», неделями не
