В старом здании академии на окраине Одессы пахнет пылью и дезинфекцией. Курсант Андрей Шевченко, спрятав пачку «Примы» под матрас железной койки, спорит с соседом по общежитию — рыжим Виталиком, который вечно воровал его носки. «Ты хоть раз форму погладил?» — бурчит Виталик, поправляя ремень с потёртой пряжкой. На стрельбище за городом Оксана Марченко, уперев локоть в песок, целится в мишень с
В Париже, 1910 год. Люсьен Шевалье, часовщик с нервным тиком левого глаза, замечает трещину в стене Национального банка во время ремонта водопровода. Он собирает команду: Элоиз «Ла Лун» Дюран, вдову-модистку, умеющую подделывать печати расплавленным сургучом, и Анри Лефевра, бывшего циркача с перебитыми пальцами, который научился открывать сейфы локтем. План крутится вокруг парада в честь Дня
В парижском квартале Марэ Луиза, 27 лет, разбирает коробки в антикварной лавке *L’Oubliette*. Между страницами потрёпанного тома Вольтера она находит карту XVIII века с пометками чернилами: «Сантьяго-де-Компостела», «Синтра», «Альби». Её напарник, Жером, щурится через очки: *«Опять эти масонские символы… Помнишь, в прошлом месяце так вино попало на клиента?»* Луиза игнорирует шутку — на обороте
В старом лондонском кафе на углу Элдон-стрит Майлз Картер, бывший детектив с тремором в левой руке, листает папку с вырезками из газет 90-х. Его дочь Лора, фотограф-фрилансер, в это время проявочные лотки в съёмной квартире в Брикстоне — ванная затянута чёрным полиэтиленом, пахнет уксусом. На полу валяется снимок: детская коляска у канала, лицо женщины в окне размыто. «Ты уверена, это тот же дом,
Амир, высокий, с постоянно мятым пиджаком, и Натали, её волосы всегда собраны в тугой пучок, получают задание выследить Халеда Аль-Насра, который скрывается в старом квартале Акко. Они маскируются под туристов: Амир неуклюже фотографирует рыбацкий порт, Натали торгуется за керамику на рынке. «Два дня — и следы Аль-Насра обрываются у мечети Аль-Джаззар», — бормочет Амир, разглядывая карту на столе
Артём, Никита и Степан, братья из Костромы, получили письмо о наследстве от дяди-отшельника — гараж в Люблино. Билеты на электричку взяли в долг под расписку, ехали восемнадцать часов, жевали варёные яйца и чёрный хлеб, завернутый в газету «Советский спорт». «Там хоть печка будет?» — спросил Никита, вытирая запотевшее стекло рукавом. Степан усмехнулся: «Если повезёт — крыса сдохла не в
Джесси, 17 лет, в рваной кожаной куртке, украл пачку денег из сейфа отца-дальнобойщика. Сбежал на старой «Хонде» через пустыню Аризоны, прихватив Лилу — соседку с розовыми волосами, которая мастерила брелоки из проволоки для продажи на заправке. Они остановились у трейлера её тётки возле озера: пластиковая мебель, запах жареной рыбы, рация на кухне трещала о штормовых предупреждениях. «Ты уверен,
Люка, пекарь с улицы Монторгёй, каждое утро начинал с замеса теста под треск радио. Однажды в муке он нашёл конверт 1987 года — письмо от незнакомки Клод к своему возлюбленному Антуану, где упоминалась спрятанная в трамвайном депо Марселя коробка. Заинтригованный, он показал находку Софи, своей соседке-реставратору, чинившей в мастерской потрёпанный бюст Марианны. «*Ты веришь в совпадения?*» —
Адель, 14 лет, каждое утро подметает полы в библиотеке Сен-Клу, пока её бабка Марсель вяжет у окна, приговаривая: «Не смотри на луну слишком долго — глаза заболят». В старом шкафу с треснувшим стеклом Адель натыкается на дневник лесника 1923 года: «Сегодня снова нашли овец с перегрызенными глотками. Жанетт говорит, это волки, но следы… они на двух ногах». Люк, соседский парень с вечно грязными от
Рё Саэба, частный детектив с репутацией циника, коптит стену своего токийского офиса сигаретным дымом. На столе — груда неоплаченных счетов, пустые банки из-под энергетиков и смятая фотография пропавшего редактора газеты. Клиентка, Каори Макимура, врывается без стука, сдвигая прядь чёрных волос со лба: «Отец оставил записку с адресом клуба в Роппонги. Если завтра его нет, лезу в драку сама». Рё
Тимми, белый барашек с колокольчиком на веревочке, вечно путался в коридорах интерната. В классе мисс Харриет, где пахло мелом и мокрыми варежками, он вечно опаздывал к утреннему перекличку. «Опять проспал? — стучала линейкой учительница-коза. — Сегодня разбираем дроби, а твоя тетрадь в шоколаде!» За соседней партой утенок Освальд хихикал, размазывая кашу по учебнику: «Твой колокольчик в компоте
Лола, рыжая с веснушками, торопится на метро «Тульская» к радиостанции. В кармане джинсовой куртки — смятая записка от Маши, подруги с детства: «После эфира заскакивай, торт испеку, как в пятом классе». В студии микрофон западает, техник Витя ворчит: «Опять кофе пролила, сам чини». Звонок в прямой эфир — мужской голос, с хрипотцой: «Вы сегодня сказали про дождь… а у меня зонт сломан». Лола