В Сантосвилле, Техас, шериф Лукас Моралес разбирается с пропажей коз у фермера Джерри Холдена. На закате, осматривая перекопанную землю у сарая, Лукас замечает клочья шерсти на колючей проволоке и полуметровые царапины на дверях. «Твою мать, Джерри, это не пума», — бормочет он, фотографируя следы на разряженный iPhone 12. Ветеринар Эмили Картер, разворачивая труп ягненка в гараже-лаборатории,
Эмир, сорокалетний инженер из района Кадыкёй в Стамбуле, каждое утро варит крепкий кофе в потрескавшейся турке, пока его сын Арда, 14 лет, собирает рюкзак, забывая тетрадь по геометрии на кухонном столе. На работе Эмир чинит старые холодильники, шутит с коллегой Хаканом о футболе, но по ночам в рваном плаще с капюшоном тушит пожары в трущобах Тарлабаши, пряча лицо под шарфом. Арда, заметив на
Джеральд Фрост, геолог с потрескавшимися от мороза пальцами, натыкается в заброшенной шахте под Уайтхорсом на пластину с узорами, напоминающими спирали ДНК. Его напарник Майлз, перекусывая вяленым лососем, усмехается: «Опять мусор из 80-х?» — «Мусор не оставляет царапин на титановом бурке», — бросает Джеральд, замечая синеватый отсвет на стенах. В Ванкувере лингвистка Эмили Карвер, разбирая архив
Майя, библиотекарь с фиолетовыми прядями в волосах, разбирала архив в подвале на Sønder Boulevard. Заметила, что Эмиль, парень в потертой кожанке, третий день подряд листает подшивку *Berlingske* за 1998 год. "Ищешь некролог или гороскоп?" — спросила она, вытирая пыль с таблички "Не курить". Он показал вырезку о краже акварелей из музея Ольборга — в углу фото его матери,
В старом особняке Торонто, где трещали половицы и пахло лавандовым освежителем, собрались шесть пар. Лиза, парикмахер с фиолетовым мелированием, и Марк, сантехник, который вечно забывал выключить болгарку, спорили у банкетного стола: «Ты вообще представляешь, сколько это стоит?» — царапала ногтем калькулятор Лиза, пока Марк ковырял засохший клей на скатерти. В углу София, дочь владельца сети
Лукас, двадцатитрехлетний официант из кафе в Ла-Боке, после смены красит заброшенный вагон в промзоне — синие спирали на ржавом металле. Его соседка Эмилия, приехавшая из Сантьяго изучать антарктические мхи, оставляет в холодильнике пробирки с зелёной слизью. «Не трогай, это не соус», — пишет на стикере. В Берлине Йонас, задолжавший за аренду коворкинга, взламывает сервер местного стартапа: в
Эбигейл, 12 лет, переехала с мамой в старый дом на окраине Хартсборо — городка, где каждое здание будто прячет историю. В первую неделю она заметила, что соседский пёс Баркли исчезает каждую среду ровно в 4 утра. Её сводный брат Лиам, 15 лет, смеялся: «Ты что, следишь за расписанием собак?» — но сам помог ей нарисовать карту маршрутов Баркли мелом на асфальте. В заброшенной аптеке на Персиковой
Элиф, закутавшись в потертый шерстяной шарф, прячет конверт с письмами под прилавком семейной аптеки возле Галатского моста. Запах жареных каштанов с улицы смешивается с аптечной камфорой. «Ты снова врёшь, как в тот вечер у пристани», — Джем втискивает между полок коробки с медикаментами, его пальцы в царапинах от стройки. В кафе «Мерве» через дорогу Фериде роняет ложку в кофе, наблюдая за их
Март, менеджер склада в порту Таллинна, каждое утро начинал с проверки старых счетов-фактур в Excel 2003. Его коллега Лийз, в розовой кофте с капюшоном, вечно опаздывала на 15 минут, принося с собой запах жареного лука из соседской квартиры. "Опять Калев поставил паллеты не туда, — хрипел Март, закуривая у разбитого окна. — Если к вечеру не переложит, пусть ищет работу в Нарве". В
Токугава Хиротада, даймё провинции Каи, сидел на полу опустевшего склада, перебирая потёртые медные монеты. Его кимоно, когда-то вышитое золотыми журавлями, теперь покрывали заплатки из грубой конопли. Рядом стоял советник Сасаки, держа в руках учётную книгу с вырванными страницами: *«Меч семьи… если продать, хватит на мешок риса»*. Хиротада хрипло засмеялся: **«Предкам будет стыдно. Но голодные
Оля копалась в старом сундуке на балконе, пока мать хлопотала с вареньем. Под слоем выцветших скатертей нащупала холодный предмет — браслет с треснувшим гранатом, похожий на те, что носили в её снеках про советикус-стимпанк. «Ти щось гримосиш, як хом’як», — засмеялся брат Максим, заглядывая в комнату с пачкой сигарет в руке. Через три дня этот браслет свел её со странным типом в кожаном
В Лондоне Эмили, студентка-нейробиолог, замечает, что её сосед Джейк, бармен из паба на улице Брик-Лейн, каждое утро повторяет её жесты: чистит зубы левой рукой, поправляет шарф одинаковым узлом. Она ставит эксперимент — рисует на окне символ в виде спирали. На следующий день Джейк, не глядя, вытирает конденсат, оставляя тот же рисунок. «Ты тоже это видишь?» — Эмили тычет пальцем в стекло. «С