Эмир ковырял отверткой в двигателе старого «Фиата», когда Каан влетел в мастерскую с синим конвертом в руке. «Опять эти уроды из банка звонили. Говорят, если через неделю не отдадим долг за отцовский гараж, придут с болгаркой». Братья молча переглянулись – вонючий подвал в Балате с треснувшими стенами и ящиком ржавых инструментов был единственным, что осталось после смерти отца. В тот же вечер за
В гараже на окраине Костя ковырялся в двигателе «Жигулей», вытирая руки об рваную куртку. Через дорогу — библиотека, где Вера раскладывала потрёпанные томики Бродского, поправляя очки с толстыми линзами. Вечерами они сталкивались у киоска «У Галины»: она брала чай в термосе, он — чебурек с липким фаршем. «Опять твой Достоевский мокрый?» — хрипел Костя, показывая на потёкшую обложку. Вера в ответ
Иван Морозов, саксофонист из Питера, и Алина Горячева, юристка миграционного отдела «Сбербанка», подписывают договор на салфетке в «Шоколаднице» у Павелецкого вокзала. Он задолжал продюсеру за сломанный микшер, ей грозит депортация в Воронеж из-за просроченной аренды. «Два месяца притворяемся — и свободны», — Алина стучит ногтем по строчке про раздельные спальни. Иван доедает чизкейк, оставляя
Лукас, студент-архитектор из Берлина, обнаруживает, что его соседка Ванда Шульц не вернулась с ночной смены в городской библиотеке. В её квартире на Эльзенштрассе он находит раскрытый ноутбук с картой старых бункеров под Берлином и перепиской с кем-то под ником «K». На кухонном столе — остывший чай с мятой и открытая книга о послевоенных миграционных маршрутах. «Ты вообще слышал, чтобы она
Эмир ковыряется в коробке с потрепанными открытками в углу лавки «Хазине» на улице Истикляль. На столе — рассыпавшийся сахар от утреннего чая, липкий на ощупь. «Опять эти проклятые туристы оставляют мусор», — бормочет он, вытирая руки о выцветший фартук. Вечером у рыбного рынка в Кумкапы Али, разгружая ящики с макрелью, кричит ему: «Брось ты свою пыль глотать! Вот, держи, бабушка прислала пахлаву
Карлос, учитель математики из Валенсии, находит в старом комоде отца конверт с выцветшими фотографиями. На снимках — он сам, стоящий у фонтана Тривиум в Барселоне, но дата на обороте: 15.10.2024. В углу смуглое пятно, похожее на родинку, которой у него ещё нет. Сестра Лусия, протирая руки краской от холста, бросает: «¿Estás seguro de que no es un montaje?» — голос дрожит, хотя она пытается
Лайла копошится в архиве лондонской библиотеки, перебирая потрепанные газеты 1980-х. Ее брат Эзра пропал неделю назад — в кармане его куртки нашли клочок бумаги с координатами и криво нарисованной совой. «Ты опять лезешь туда, где темно?» — хрипит по телефону их соседка Марго, разбирая коробку с противогазами времен холодной войны. Лайла игнорирует вопрос, щелкает фонариком с треснувшим стеклом:
В приморском городке под Хабаровском 17-летняя Полина находит под кроватью сестры Алёны потёртый блокнот с выжженными инициалами «А.К.». Внутри — записи о ночных вылазках на заброшенный рыбокомбинат, где Алёна встречалась с кем-то по имени «Ст.» и собирала в пробирки воду из треснувших труб. Последняя запись: *«Они видели, как я брала образцы. Если что-то случится — ищи в красной банке за
Дэвид Чейз ковыряет вилкой остывшую лазанью в ресторане «Эмилио» на окраине Ньюарка. За соседним столиком его племянник Винни обсуждает с поставщиком рыбных консервов сделку, тыкая пальцем в накладные: «Ты мне тут кильку подсовываешь вместо тунца, Томми, я слепой, что ли?» Дома Дэвида ждёт жена Карла — она уже третью ночь спит в гостевой комнате, потому что нашла в кармане его пиджака чек из
В пригороде Кливленда 19-летняя Миа Колберт, дочь автомеханика, получает письмо о зачислении в закрытый технологический институт Сан-Франциско. Её утро начинается с запаха машинного масла — отец, не глядя на её ноутбук с графиками энергопотребления, бросает ключи от старого грузовика: «Если сдуру провалишься — обратно везешь запчасти для Форда-98». В кампусе, среди стеклянных небоскребов, Миа
Джейк Морроу, 19 лет, таскает мешки со льдом в подсобке кафе *Red Line* в Чикаго, пока его рваные кроссовки не отклеиваются от пола. «Сколько можно латать эту дрянь?» — бросает сестра Мэй, кидая ему банку с монетами на новый инвентарь. По ночам он пробирается в заброшенный спортзал за церковью Святого Антония, где тренер Рико, бывший боксер с шрамом через губу, ставит ему удары. «Ты бьешь, как
Лида, в синем платке с выцветшими узорами, протирала станок на металлургическом заводе, когда в кармане зажужжал телефон. «Артём звонит в третий раз», — пробормотала она, смахнув сажу со щеки. Вечером в его мастерской, пахнущей скипидаром и старыми газетами, он разложил билеты на поезд «Екатеринбург—Москва». «Ты же обещала», — сказал он, втирая в холст киноварь. На полу валялся гранат с трещиной
