Мирьям Штерн, 27 лет, с утра торопится на встречу в амстердамский архив на Принсенграхт. В сумке — чек-лист от Ицхака Блоха, главы местной общины: *«Найди протоколы 1943 года, проверь упоминание бункера под Остерпарком»*. В читальном зале, перебирая пожелтевшие страницы, она натыкается на пометку карандашом — *«Лейден, склад №6»* — и звонит Ицхаку: «Там не только мука хранилась. Кто этот А. ван
Макс ковырял отверткой в панели генератора, пока Лена сбрасывала в ржавую бочку последние капли из цистерны. «Солнечные панели опять засыпало пылью, — бросила она, вытирая руки об джинсы. — Джек говорил, к вечеру ветер сменится». За спиной у них трещала рация: Рози пыталась поймать обрывки частот, вставляя провода зубами. В пяти метрах, под навесом из протертого брезента, Джек и мальчишки чистили
Айдос торгует поддельными антикварными чапанами на Зеленом базаре в Алматы. Он втирается в доверие к туристам, притворяясь гидом: *«Смотрите, этот узор вышивала жена Абая! Видите, нитки потускнели от времени?»* — проводит пальцем по дешевой тесьме, пока немец в очках вертит в руках безделушку. В кармане у Айдоса — пачка таких же «раритетов», завернутых в газету «Егемен Казахстан». После сделки
Такэши Аракава, детектив с десятилетним стажем, после конфликта с начальником отдела Кимурой оказался в подвале полицейского управления Синдзюку. Вместо расследований он теперь сортирует архивы 90-х, разбирая записи о пропавших без вести. На столе — чашка холодного кофе, рядом пачка сигарет Mild Seven, которые он прячет от уборщицы. *«Если бы не твоё упрямство с делом Огавы, до сих пор
Лусия, студентка-историк из Валенсии, нашла пожелтевшую фотографию 1937 года в потрёпанном экземпляре «Дон Кихота» на блошином рынке Барселоны. На снимке — мужчина в шляпе-коордоба, похожий на её покойного деда, стоял рядом с женщиной, державшей букет алых гвоздик. «¿Quién es esta mujer?» — спросила она продавца, старика с татуировкой águila на шее, но тот лишь пожал плечами: «Las historias
Ли Вэй, коренастый кузнец с обожжёнными пальцами, ковал подковы в своей мастерской у реки Миньцзян, когда в дверь вломились солдаты в ржавых латах. «Завтра здесь будет казарма», — бросил капитан Чжан, тыча пальцем в треснувший наличник. Отец Ли Вэя, старик с лицом, как смятый пергамент, прошипел: «Кузня пережила династию Тан — сломаешь, сгорит твоя удача». Ли Вэй спрятал под грудой угля меч с
Лида, 27 лет, моет чашки в кафе на Тверской. За окном — мартовская слякоть, клиентка в меховой накидке требует перечить латте: *«Молоко горит, сами пробовали?»* Лида кивает, замечает на запястье женщины часы с треснутым циферблатом — такие же, как у деда в деревне под Рязанью. В тот же день Семен, 68 лет, чинит в сарае старый мотоцикл «Иж». В кармане — письмо от внучки, которую не видел десять
Линь Чжэнь, парень в потёртой кожаной куртке, разгружал ящики с лапшой за кафе на окраине Пекина, когда почтальон вручил ему конверт с печатью в виде девятиугольника. Внутри — фотография отца, пропавшего десять лет назад, и записка: *«Ищи Ци Мэн в Шэньси, пока они не нашли тебя»*. Вечером, за столиком с треснувшим стеклом, он столкнулся с Сяо Мэй — девушкой в красном шарфе, листающей старую
Энди, пятнадцатилетний парень из захолустного городка в Неваде, ковырялся в гараже отца, пытаясь починить сломанный велосипед. На верстаке, рядом с банкой остывшего кофе, он заметил крупного жука-оленя, который вдруг заговорил хрипловатым голосом: «Эй, осторожнее с гайковёртом — в прошлый раз Рой чуть мне лапку не оторвал». Энди выронил ржавый ключ, ударившись затылком о дверцу холодильника с
Раджеш, бывший солдат с шрамом над левой бровью, копался в развалинах заброшенного форта возле деревни Дханау. Нашёл ржавый замок с выцарапанным знаком ом — такие носили дезертиры после войны 1999-го. В кармане — смятая фотография девочки в школьной форме. Тем временем старик Балвант ворчал у высохшего колодца: «Третью козу за месяц уволокли, а полиция твердит — леопарды». Раджеш молча протянул
Элиф копошится в бабушкином сарае, перебирая пучки засушенного чабреца. За окном гудит мопед Джема — младшего брата, который вечно чинит эту рухлядь вместо учебы. «Опять ключи от огорода у Хасана?» — бросает он, заглядывая в ржавое ведро с рассадой. Сосед с пятого дома уже неделю носит бабушкины горшки с геранью к себе, пока они спорят о наследстве. Элиф достает из кармана смятый конверт: суд
Лина Морено, 23 года, копается в ящике с радиодеталями на блошином рынке возле старого элеватора на окраине Чикаго. Её напарник Джейк Тернер, в рваной джинсовке и с паяльником за ухом, перебирает провода в их импровизированной лаборатории — переоборудованном гараже за закусочной «Элси». «Сопротивление на 50 Ом кончилось, — бормочет он, вытирая пот со лба, — или берём то, что есть, или завтра
