Хрюша, Степашка и Каркуша высадились возле Красной площади под моросящим дождем. Филя, держа карту в зубах, тыкал лапой в Спасскую башню: «Видишь, Хрюша, эти куранты? Они сломались в 91-м, когда…» — «А почему стрелки блестят?» — перебил Хрюша, вытирая капли с розового носа. Тетя Юля купила им горячих пирожков с капустой у ГУМа. Каркуша уронила начинку на брусчатку, заворчав: «Опять голубь съест,
Лика, студентка архитектурного, каждое утро покупала кофе в автомате у метро «Сенная». В её рюкзаке всегда валялись карандаши с обгрызенными кончиками и тетрадь с пометкой «Курсовой: реконструкция здания на канале Грибоедова». Однажды в подъезде старого дома, где она снимала комнату, сосед Артём, парень в потёртой кожанке, сунул ей в руки свёрток: *«Там чертежи. Не показывай никому — за тобой
Антон, пятнадцатилетний парень в потёртой куртке, каждое утро провожает отца-машиниста до депо «Краснопресненское». Тот молча кивает, пахнущий машинным маслом, и исчезает в тоннеле. Вечерами Антон слоняется по промзонам возле Шмитовского моста, пока не натыкается на Катю — рыжую девчонку с баллончиком краски. «Это не вандализм, — бурчит она, закрашивая трещину на стене бывшего завода «Манометр».
Андрей, бывший сапёр, чинил «Жигули» в полутемном гараже на окраине Перми. В кармане зажигалка с гравировкой «Чечня-2001», на столе — остывший чай в гранёном стакане. Зазвонил городской телефон: «Слышь, это я… Макс. Помнишь ту ночь под Грозным? Они вышли на след.» В трубке — хрип, звук тормозов. Андрей смял пачку «Беломора»: «Ты где?» Ответа не было, только гул тоннеля. В ящике с инструментами
Кирилл Михеев, студент-юрист с облезлым рюкзаком, встретил Лену Горячеву на Ярославском вокзале под гул громкоговорителя. Она протянула ему билет до Твери — мятую бумажку с пятном кофе. «Скажешь, что мы были там всё воскресенье. В кино, в «Ракете», на сеансе в 14:00». Кирилл смял окурок в кармане: «Ты же не спросишь, зачем мне это?» — «Уже поздно спрашивать», — Лена сунула ему ключи от съёмной
Максим, бывший следователь с шрамом на скуле, копался в двигателе «Волги», когда Сергей, в рваной кожанке, ввалился в гараж. «Меня вчера в «Старом причале» видели, — хрипел он, вытирая ладонью пот с шеи, — труп в подсобке нашли, мой нож в брюхе. Помоги, а?» Максим бросил гаечный ключ в ящик: «Ты ж из строя в армии выходил, когда на учениях стрелять надо было. Где взял нож?» Они поехали к бару —
Кирилл, бывший программист из Новосибирска, приехал в Москву после звонка сестры Марины, которая исчезла через три дня. В ее квартире на Ленинградском проспекте он нашел распечатанные билеты в кинотеатр «Рассвет», ключ от заброшенного цеха завода «Красный Октябрь» и смятую записку: «Они меняют стены». В подъезде соседка-пенсионерка, вынося мусор, буркнула: «Она все снимала эти свои узоры на
Андрей Долгорукий, поручик уланского полка, после отступления под Смоленском очнулся в крестьянской избе с перевязанной сапожным ремнём ногой. Рядом — Маша, дочь кузнеца, вытащившая его из-под трупа лошади: *"Ваши менты-то уже в Ржев удрали, а вы тут кровью истекаете"*. Каждое утро она приносила ему квашеную капусту и хлеб с лебедой, а сама чинила отцовскую наковальню, пока французы
В дождливом октябре Лида, медсестра из провинциальной больницы под Киевом, обнаружила в старом чемодане отца фотографию незнакомой женщины с надписью «Прости, Витя, 1978». В тот же вечер за кухонным столом, пахнущим борщом и сигаретным дымом, она ткнула пальцем в потёртый снимок: «Кто это? Ты изменял маме?» Отец, Василий, смял газету «Факты» и вышел, хлопнув дверью сарая, где хранились банки с
Капитан Игорь Семёнов, в мятом кителе и с подпаленной от солнца шеей, разбирает жалобу немки-туристки, у которой на рынке «Ласточка» стащили сумку с паспортом. Рядом вертится стажёр Анна Ковалёва — в новенькой форме, пахнущей фабричным клеем, записывает показания на планшет с треснувшим экраном. «Опять эти карманники у фонтана, — бормочет Игорь, разглядывая записи с камеры наблюдения. — Вчера
Артём, бывший матрос с татуировкой якоря на запястье, торговал крадеными компасами на рынке возле астраханского порта. Лика, в потертой кожанке и с кривым кортиком за поясом, врезалась в его лоток, рассыпав груду медных монет. «Чёрт! Ты ж всю добычу засветила!» — зашипел Артём, подбирая монеты с грязного асфальта. Лика, не извиняясь, сунула ему под нос карту с меткой возле полуразрушенного маяка
В провинциальной больнице под Тверью хирург Дмитрий Громов, торопясь после ночной смены, перепутал флаконы с лекарством. Пациентка — пожилая учительница Лидия Петровна — умерла через два часа от анафилактического шока. Дмитрий, стиснув зубы, подкорректировал запись в журнале: *«Аллерготест проведен, противопоказаний не выявлено»*. Медсестра Татьяна, заставшая его за этим, спросила, показывая на
