Лиза, в потёртом пальто и с чемоданом, обклеенным наклейками пианино, выходит на перрон киевского вокзала. В консерваторском общежитии её встречает соседка Марина, развешивающая мокрое бельё на батарею: «Если будешь играть ночью, привяжу к стулу скрипкой». В классе №7, где пахнет лаком и пылью, преподаватель Андрей Петрович, постукивая карандашом по фонотеке, бросает: «Твой Шопен звучит как марш
Марк, дальнобойщик с прожженным сиденьем в стареньком «МАЗе», тормозит у придорожного кафе под Рязанью. В кармане — смятая фотография дочери-первоклашки, в голове — долги за ремонт сцепления. За стойкой повариха Таня, жуя жвачку, бросает: «Солянка кончилась, щи остались». Он ковыряет ложкой в тарелке, замечает на ладони масляное пятно от руля. По рации орут: «Серый, ты где? Мост в Коломне
Сергей Соколов, сотрудник ФСКН с потёртым удостоверением в кармане джинсовой куртки, въезжает в промзону под видом водителя-дальнобойщика. Его задача — втереться в доверие к Антону «Чёрному», чья банда торгует героином через автосервис на Выборгской. Всё начинается с мелких поручений: перевезти коробки с запчастями, где под слоем машинного масла спрятаны пакетики с белым порошком. «Завтра в шесть
Галина Петровна, в старом фартуке с пятнами от теста, швырнула на стол тарелку с блинами. Дмитрий, едва войдя в кухню хрущевки, поморщился: «Опять творожные? Я же говорил – обычные, с маслом…» Теща хлопнула дверцей шкафчика: «Свои капризы на работе оставляй. Не нравится – иди в магазин, купи пельмени». Ольга, пытаясь разнять их, уронила вилку в таз с тестом. Из соседней комнаты доносился голос
В заброшенном цеху под Нижним Новгородом электрик Сергей Михалыч, 54 года, в засаленной телогрейке натыкается на ржавый люк. Под бетонной плитой — свёрток с письмом 1943 года и медным крестом. "Лена, прости, не вернусь. Спасай ребёнка от них", — карандашные строчки дрожат на обрывке газеты. Сергей, кряхтя, достаёт потёртый телефон Nokia: "Андрюха, ты ж историк... Это ж про твоего
Сергей, водитель автобуса из Твери, обнаружил потрёпанный кожаный портфель под мокрой скамейкой на конечной остановке. Внутри — пачки пятитысячных купюр, перетянутых резинками от помидоров. «Смотри-ка, Коль, как грибы после дождя», — прошептал он, проводя пальцем по шершавой бумаге. Напарник Николай, разминая затекшую спину, фыркнул: «Брось, чёртово ведро это. Сдай в участок — и спи спокойно». Но
Катя, с распущенными волосами в спутанной шерстяной шали, копалась в сундуке с засушенными кореньями. Над печкой висели связки белены, а на подоконнике сидела ворона, клевала крошки ржаного хлеба. «Опять своё зелье варишь?» — хрипло спросила Матрёна, соседка, протискиваясь в дверь, засыпанную снегом. Катя молча бросила в котелок щепотку дурмана — настойка для овец, чтоб ящур не подхватили. Отец
Антон, менеджер из Новосибирска, снимал квартиру на Ленинском проспекте, пока хозяин не объявил: «Или женись, или выселяйся — по договору только для семейных». В автобусе № 25 он наткнулся на записку: «Сниму комнату, готова помочь с бытом. Марина». Встретились у «Калинки-Малинки», кафе с липкими столиками и запахом жареных пирожков. «Ты в курсе, это фиктивно? — спросил он, разминая в руках
Антон Гордеев, сварщик из промзоны под Москвой, получает заказное письмо с печатью нотариуса из городка Веретье. В однокомнатной хрущевке, пока теща на кухне громко перебирала банки с огурцами, он разорвал конверт: умер двоюродный дядя, оставил ему полуразвалившийся дом с сараем. «Там же крысы по чердакам бегают!» — фыркнула жена Лена, вытирая руки о фартук с пятном от борща. Но Антон, вспомнив
Алексей Суворов, старший сержант, получает приказ зачистить двухэтажный дом в разрушенном селе под Аргуном. Его младший брат Игорь, новичок в роте, спорит с ним в блиндаже: «Ты вообще понимаешь, куда нас посылают? Там же мин нетолько на полу — в воздухе висят!» Алексей молча поправляет бронежилет, проверяет патроны — последние три обоймы с зелеными отметками. Рядом Саша «Химик», бывший
Лиза, в джинсовой куртке с выгоревшими локтями, каждый день после школы шла мимо серого завода, где ее отец Алексей Петрович чинил станки. В их квартире на третьем этаже, с линолеумом, заклеенным скотчем, висели ее рисунки — угольные портреты соседей, акварельные копии репродукций из старого учебника. «Опять двойка по химии? — бросал отец, вытирая руки, запавшие машинным маслом. — Художником с
Андрей Крымов, вернувшись из Франции, устроился шефом в московский ресторан «Золотой фазан». Первый же заказ — фуа-гра с инжирным соусом — обернулся скандалом: поставщик подсунул замороженную печень вместо свежей. Крымов, перебирая рыбу на рынке у метро «Тульская», усмехнулся: «Здесь даже сельдь пахнет взяткой». В подсобке он нашел пачку поддельных трюфелей, кинул её Виктору, заведующему кухней:
