Оля Смирнова, 25 лет, в синем фартуке с пятнами от грунта, разгружает коробки с розами в цветочном магазине на Тверской. Её подруга Наташа, пахнущая дешёвым парфюмом «Красная Москва», притаскивает кофейные стаканчики: «Слушай, если я ещё раз услышу от этого хама из фитнес-клуба про ипотеку — прыгну с балкона. Мне нужен не мамин сынок, а мужик с деньгами». Через три дня Оля, в платье Наташи на два
Дарби, 28-летняя ассистентка в арт-галерее на Манхэттене, каждый день заказывает латте с овсяным молоком в кафе на углу 5-й авеню. Там она сталкивается с Огастесом, барменом, который подкалывает её из-за привычки брать пережаренные круассаны: *«Ты как та белка из парка — копишь крошки на чёрный день?»*. По вечерам она переписывается с Люком, парнем из приложения, который работает в стартапе по
Лора Мерсер, владелица полуразвалившейся сахарной мельницы в Джорджии, обнаружила в старом сейфе отца расписки на $200 тысяч. Её младший брат Джексон, вернувшийся из армии без двух пальцев на левой руке, настаивал продать землю застройщикам: «Ты хочешь сдохнуть в долгах, как папа?» — спросил он, разминая культю в промасленной перчатке. Сестра Мэйси, беременная третьим ребёнком, тайно встречалась
Цзин Сяо, девушка с клеймом рабыни на запястье, моет окровавленные бинты в корыте у колодца. Рядом старуха-надсмотрщица бросает в её сторону горсть проса: *"Ешь, пока можешь. Завтра на плаху повезут десяток — места освободятся"*. Ночью Цзин Сяо пробирается через капустное поле к лачуге, где её младший брат Ли Шэн кашляет в тряпье. Он суёт ей свёрток — карту с тропой через ущелье
Аравинд, начинающий оператор с потёртой камерой Nikon, снимает рекламу дезодорантов в переулках Мумбаи. Его девушка Мира, танцовщица из труппы «Лотос», целыми днями разучивает шаги под треск вентилятора в съёмной квартире возле рынка Кроуфорд. «Ты опять проспал кастинг? — бросает она, завязывая потёртые кроссовки. — Через месяц мне тридцать, а я всё толкаю бёдра за пятьсот рупий». Внезапный
Симон Синема, седой режиссёр с неизменной трубкой в зубах, снимает документалку о забытых кинотеатрах Парижа. Его ассистентка Луиза, в растянутом свитере и с блокнотом в руках, таскает за ним ящики с плёнками. «Ты уверен, что это не ностальгический бред?» — спрашивает она, пока они разматывают катушки в подвале «Эдема», где пахнет сыростью и старыми афишами. В кафе на Монмартре Симон спорит с
Лиза, в застиранном фартуке с карманом для ключей, протирала рояль в гостиной особняка на Поварской. Хозяин, Виктор Сергеевич, глуховатый композитор с привычкой стучать костяшками по столу, оставил на пюпитре новый нотный лист — вместо обычных аккордов каракули, похожие на шифр. «Ужин в семь, суп без лука, — бросила она, спуская шторы. — А это что, опять ваши чертовы ребусы?» Он не ответил,
Лиза Соколова, 19 лет, каждое утро протирает стойку в кафе «Рассвет» на окраине Нижнего Новгорода. Запах подгоревшего кофе смешивается с ароматом дешевых духов из соседнего магазина. В перерывах она рисует в блокноте искаженные лица, пока коллега Таня, с сигаретой в зубах, бубнит: «Опять свои страшилки малюешь? Вчера мужик у подъезда с ножом шастал — вот тебе сюжет». Вечером Лиза возвращается в
Лера выгружает чемодан с поезда «Новосибирск–Москва», пролистывая смс от матери: «Устроилась?». Общежитие на Шереметьевской — комната 12, где Катя, соседка-парикмахер, красит ресницы перед зеркалом с трещиной. «Тут горячую дают только до восьми, — предупреждает она, затягиваясь «Вирджинией». — Завтракай быстро». Утром Лера моет полы в «Евросети» на Тверской, пряча потёртые кроссовки под
Джейсон, парень в заляпанной маслом рубашке, толкает велосипед с поломанной цепью мимо рыночных рядов в Маниле. Он врезается в тележку Мики, девушки в поношенных кроссовках, которая выгружает папайи на стол. «Слепой что ли?» — бросает она, подбирая рассыпанные фрукты. Он пытается помочь, но наступает на манго. Сок брызгает на её юбку. «Извинись лучше деньгами», — рычит её тётя Лорна, поправляя
Селеста меряет температуру молока на кухне кафе *La Luz*, заказы висят на крючке рядом с плитой. Ей 23, волосы собраны в пучок, фартук в пятнах мате. Каждое утро она проверяет старый радиоприемник отца — ящик с деревянными панелями, на котором лежит записка: *"Частота 98.7, не забудь"*. В перерыве Лусия, коллега с татуировкой ласточки на запястье, толкает ее локтем: "Опять рылась в
Макато Эдомура, мелкий жулик с прозвищем "Самый глупый", торгует поддельными амулетами в переулках Сибуи. Его ловят на обмане пожилого туриста: «Почему так дёшево?» — «Семья умерла, продаю всё быстро», — бормочет он, пряча треснутый телефон. В кармане — квитанции за долги матери из больницы в Осака. После провала с якудзами (перепутал мешки с рисом и кокаином в порту Иокогамы) его
