В варшавском районе Прага, между панельными домами и заброшенным трамвайным депо, шестнадцатилетний Марек срывает уроки в техникуме. Его друг Владек, в дырявой куртке, тайком торгует сигаретами из кармана, пока учитель истории Павелко ворчит: *"У вас, как у той вороны на мусорке — блеск в глазах только при виде чужих отходов"*. По вечерам Марек помогает бабке Ядвиге чинить старый
В дождливом Лондоне Эмили Картер, младший архивариус Британского музея, нашла в ящике с египетскими артефактами потёртый дневник с пометкой *"Проект Альбион – 1893"*. На страницах мелькали фамилии учёных из Берлина и Парижа, схемы странных механизмов. "Чёрт, это же перекликается с теми отчётами из Лувра", — пробормотала она, доставая телефон. В это время в Милане Карло
В провинциальном дворе под Липецком семья Глуховых — Николай, слесарь с завода «Прогресс», его жена Зинаида, продавщица в гастрономе №12, и их сын-подросток Витя — сталкиваются с бытовыми неурядицами. Николай, прокоптивший спецовку машинным маслом, ругается с соседом Федором из-за проржавевшей водосточной трубы: «Ты ж её прошлой осенью чинил! Опять мою калитку заливает!» Витя в это время тайком
Чон Хи, бухгалтер с десятилетним стажем, в пятницу задержалась на работе, перепроверяя налоговые отчеты. В автобусе домой заметила, что кожаный чемодан, подарок сестры, все еще в пятнах от пролитого латте. Ми Су, соседка с третьего этажа, ворвалась к ней с пирожными *бана-пат*: «Твои графики не сбегут, а мы — сбежим. В Тхонине пансионат свободен, пахнет водорослями и свободой». Чон Хи, протирая
Эмили Картер, художница-неудачница с мольбертом в углу однокомнатной квартиры на Манхэттене, выменяла потрескавшуюся картину с маками у лысеющего торговца на бруклинском блошином рынке. «Берегите её, леди, — хрипел старик, поправляя очки с заклеенной дужкой, — предыдущий владелец с Пайн-стрит выбросился из окна через неделю после покупки». Ночью Эмили проснулась от запаха горелой кожи — на холсте
Адитья, сын владельца текстильной фабрики в Мумбаи, каждый день проезжал мимо лавки со специями на углу улицы, где Ниша перебирала кардамон и молола куркуму. Она жила с тетей в двух комнатах над лавкой, стирала сари в жестяном тазу на балконе. Однажды он зашел купить шафран для матери. "Почему вы пахнете миндалем?" — спросил он, разглядывая ее потрескавшиеся от работы пальцы. "Это
Летом 1948-го Эдди Морроу, бывший морпех с шрамом от осколка на скуле, разгружает ящики в порту Бруклина. Каждую пятницу он заходит в аптеку миссис Гловер — купить сигареты «Lucky Strike» и перевязать ладонь, изъеденную цементной пылью. Там он встречает Лену Шоу, медсестру из госпиталя на 5-й авеню, которая прячет под воротником халата серебряный медальон с чужим именем. «Ваши руки напоминают
Чжан Цзыхань, хирург с тремя годами стажа, спорит с Ли Вэньин, старшей медсестрой, в переулке за курилкой. «Ты снова отменил мои назначения? — бросает он, разминая затекшую шею. — Здесь не твой лабораторный щит, — парирует Ли, поправляя сдвинутый чепец. — У 405-й температура под 40, а ты ей антибиотики третьей линии выписал». За спинами — гул кондиционера, треск перегоревшей лампы над
В портовом городке Бари старый рыбак Сальваторе находит в сетях окровавленный чемодан с инициалами «R. V.». Внутри — пачка писем на венгерском и фото девушки в платье с розами. Его дочь, медсестра Клаудия, узнает на снимке соседку Ренату, исчезнувшую после ссоры с мужем-таксистом Винченцо. «Non è possibile…» — бормочет Сальваторе, разглядывая обручальное кольцо с царапинами, застрявшее в молнии.
Карлос, 22 года, чинит двигатели в полуразваленной мастерской на окраине Каракаса. По вечерам он пробирается через узкие переулки, где стены покрыты трещинами и граффити с надписями «¡Resistencia!», чтобы подрабатывать в подпольном клубе — учит подростков сальсе под треск колонок. Однажды утром, покупая арепу у уличного продавца, он сталкивается с Луисой, 19 лет, которая таскает корзины с манго
В небольшом сибирском посёлке Светлогорск шестнадцатилетний Сашка Морозов коротает лето, чиня дедову «Волгу» в гараже из покосившихся досок. Его соседка Лида, дочь местной библиотекарши, тайком рисует углём на стенах заброшенной водонапорной башни — ей не хватает денег на краски. «Ты бы лучше картошку полола, чем мазню тут разводила», — ворчит Сашка, вытирая руки промасленной тряпкой. Вечерами
Кайл, курьер на расшатанном велосипеде, каждое утро объезжал Уэбстер-авеню, сворачивая к Линкольн-парку, где старухи кормили голубей крошками чёрствых бейглов. Его потрёпанный рюкзак всегда пах кофе из «Гринспот» — там Лина, студентка с вечно заляпанными реактивами перчатками, вручала ему свёртки для клиентов. «Снова резину не поменял?» — бросила она, протягивая конверт с адресом 12-й улицы.