Инспектор Авинаш Чаухан копается в делах убитой Прии Вермы, которая торчала в кафе "Голубой лотос" на окраине Дели. В её потрёпанном блокноте — столбцы цифр: *"Смотри, как будто шифр от старого сейфа",* — бормочет он помощнику Раджу, перебирая фотографии с места преступления. Муж Прии, Ришик, в офисной рубашке с мятым воротником, твердит, что был на работе, но камеры в его
Арджун, 14 лет, живет с матерью Лалитой и младшей сестрой Мирой в ветхой лачуге на окраине Мумбаи, где канализационные каналы переполнены после каждого дождя. Каждое утро он помогает разгружать ящики с бананами на рынке Дадара, пока Мира собирает пластиковые бутылки у киоска с чаем *масала*. «Смотри, братан, у слоника в зоопарке работа лучше, чем у нас», — шутит друг Викас, вытирая пот с лица
Хирото, в засаленном комбинезоне и стоптанных резиновых сапогах, каждый день чинил мотор своей деревянной лодки *«Сиранэ»* у причала Минато-Чо. В трюме пахло йодом и старыми сетями, а на сиденье валялась потрёпанная тетрадь с расчётами улова. «Опять скумбрия подвела, — бормотал он, вытирая руки о борт, — вчера Аяме обещала устроить ужин из твоего улова, а ты что?» В закусочной *«Маруяма»*, где
Сет Роллинс, держа чемпионский пояс в дрожащих руках, замер у входа в клетку, окрашенную в ржаво-красный оттенок. Фиенд в маске с застывшей улыбкой медленно полз по полу арены в Сакраменто, волоча за собой молоток с надписью *«Сломай всё»*. Зрители в синих кепках и футболках с принтами орали: «Выключи свет!» — но прожектора мигали, освещая пятна крови на канатах. Роллинс, прижимая рану на боку,
Аджай Шарма, 22 года, таскает металлолом в переулках Дхарави. Его сестра Мира, хромая на левую ногу после полицейской дубинки, варит чай с кардамоном в жестяном чайнике. «До рассвета не вернусь, — бормочет он, завязывая шнурки кроссовок, — Босс обещал двойную ставку за груз с доков». На разбитой стене за спиной — граффити с лицом его отца, убитого за отказ подписать бумаги о сносе лачуги. В
Раджеш, ленивый менеджер колл-центра, каждое утро торгуется с таксистом-рикшей у станции «Чандни Чоук»: «40 рупий, иначе опоздаю на планерку!» Его соседка Прия, учительница младших классов, в это время выкрикивает таблицу умножения через тонкую стенку, пока ее мать, миссис Шарма, жарит пакора в тесной кухне. Вечером во дворе дома №12 на улице Ганди все собираются у киоска с чаем — обсуждают, как
В переулке за рынком Калинагар полицейский Адитья Шарма натыкается на разложившийся труп мужчины в рваной рубашке цвета хаки. В кармане — квитанция из аптеки «Шри Лакшми» с пометкой «706» и наполовину стёртым номером телефона. Его напарница, Пратибха Малик, в съеденной молью куртке, разыскивает владельца аптеки — пожилого Гангадхара Рао, который бормочет о «людях в чёрных куртках», тыча пальцем в
Адити Шарма, копирайтер из Мумбаи, каждое утро пробирается через пробки на офисном автобусе, слушая в наушниках подкаст о нейробиологии. В ее сумке — контейнер с остатками вчерашнего *палак панира* и смятая заметка от мужа Арджуна: *"Совещание до восьми. Закажи еду, ладно?"* По вечерам они молча сидят на балконе хрущевки в Бандра, пока соседский телевизор орет песнями из 90-х. Арджун
Кабир Сетх, владелец строительной компании из Дели, врезается на джипе в авторикшу Приянки Шармы — она торопится в больницу Раджастана, где ее брат Акаш лежит с переломом после падения со стройки. «Ты слепая? Дорогу не видишь!» — кричит он, поправляя часы Cartier. Приянка, в поношенном сари и с потрескавшимся чемоданом, хватает его за рукав рубашки: «Вы же владелец той стройки… Деньги на операцию
В Дарэме, Северная Каролина, Майкл Петерсон звонит в 911: «Она упала с лестницы, дышит—скорее приезжайте!» В особняке 1980-х годов с дубовыми ступенями EMT находят Кэтлин в белом шелковом халате, лицо в крови. Её дочь Маргарет срывает с двери рождественский венок, пока брат Клэйтон кричит: «Ты же знал, она боялась эти проклятые ступеньки!» Соседи шепчутся о синяках на руках Кэтлин, пока
В старом особняке Блэквудов, затерянном в мшистых лесах Вермонта, 27-летняя Лина Морроу находит дневник своей покойной бабки-травницы. Страницы испещрены записями о «подкормке земли» через жертвоприношения раз в 33 года. В подвале, пахнущем плесенью и бензином от сломанной генераторной установки, она обнаруживает мешок с костями, перевязанный льняной лентой с вышитыми инициалами «Р.Б.». Местный
Лена Картер, нейробиолог с татуировкой молекулы ДНК на запястье, неделями не вылезает из лаборатории в Бостоне. Ее коллега, Джеймс Войт, бывший военный с привычкой жевать леденцы от стресса, настраивает энцефалограф на столе, заваленном распечатками МРТ. «Ты уверена, что это не галлюцинации?» — он тычет пальцем в график фаз сна. «Если бы, — Лена щелкает мышкой. — Паттерны совпадают. Она видела то